Суворов

Пред внутренними покоями в кавалергардской комнате угодно было допустить же к руке знатный воинский Генералитет, членов Совета и придворных кавалеров… В сие время мимо Зимнего каменного Ея Императорского Величества дворца эскадроном лейб-гвардии Конного полка с 4 трубачами везены в Петропавловскую крепость взятые войсками Ея Императорского Величества при сражении под Очаковом турецкие знамена числом до 200, которые обозрев Ее Императорское Величество из фонарика, потом обще с Их Императорскими Высочествами изволила иметь обеденный стол в столовой комнате на 27 кувертах; к столу же были приглашены:

1. Княгиня Катерина Романовна Дашкова

2—4. Дежурные фрейлины

5. Князь Григорий Александрович Потемкин Таврический

7. Александр Васильевич Суворов».

Вместе с Потемкиным Суворов присутствовал и на литургии, и на торжественной церемонии, и за царским столом.

Однако биографы Суворова ничего этого не заметили. В первом издании труда А.Ф. Петрушевского утверждается: «Хотя Потемкин не отличался злопамятностью, но на этот раз был слишком глубоко задет в своем властительном самолюбии… Он был принят с почетом и триумфом, причем благосклонность к нему Государыни играла гораздо большую роль, чем действительные его заслуги… При распределении генералитета по войскам обеих действующих армий Суворов не был внесен в списки; единственной тому причиной могло быть неудовольствие Потемкина. Суворов узнал про это вовремя, поскакал в Петербург и представился Государыне для принесения благодарности за прошлогодние награды. Поклонившись по обыкновению ей в землю, Суворов с жалобным видом сказал: "Матушка, я прописной". — "Как это?" — спросила Екатерина. "Меня нигде не поместили с прочими генералами и ни одного капральства не дали в команду". Государыня на этот раз не поддержала своего баловня, не захотела сделать несправедливость, как бы ни был в ее глазах виноват Суворов за очаковскую попытку. В самом деле ей не расчет было лишиться на театре войны такой боевой силы, какую представлял Суворов, особенно при усложняющихся обстоятельствах. Но, не желая поступать наперекор Потемкину, государыня назначила Суворова в армию Румянцева».Этот вымысел повторяли все без исключения советские исследователи жизни Суворова. Обратимся к документам.

Одиннадцатого марта в Зимнем дворце «имели счастие быть представлены Ее Императорскому Величеству Очаковский Гассан-паша и прочие турецкие чиновники, взятые в плен при завоевании войсками Ея Императорского Величества города Очакова. Причем угодно было Ее Императорскому Величеству удостоить Гассан-пашу чрез Статского Советника Лашкарева вопросом с принятием милостивого на оный от Гассан-паши ответа. После чего и прежде, однако ж, как Гассан-паша, так и другие из турок к руке Ее Императорского Величества допущены не были». Журнал не приводит имен представителей «знатного генералитета, членов Совета, придворных кавалеров и прочих знатных особ», удостоенных милости поцеловать руку императрицы. Скорее всего, в их числе находился и Суворов.

Восьмого апреля, на Пасху, он присутствует и за столом императрицы, и на вечернем приеме. 9-го он снова на приеме вместе с их императорскими высочествами (великим князем Павлом Петровичем и его супругой Марией Федоровной), Потемкиным, генералами и придворными. 15-го состоялось торжественное награждение очаковских победителей:

«Ее Императорское Величество и Их Императорские Высочества изволили прибыть в Аудиенц-камеру, в которую пред тем по учиненному приказанию от Господина Главнокомандующего Екатеринославскою армиею, здесь обретающегося Генерал-Фельдмаршала Князя Григорья Александровича Потемкина-Таврического собрались обще с Его Светлостию и ожидали Высочайшего прибытия разных чинов военнослужащие из числа бывших на штурме Очаковском, которым между прочим за подвиги и отличную к службе… усердность Ее Императорское Величество в присутствии Их Императорских Высочеств всемилостивейше пожаловать изволила:

Генерал-Фельдмаршалу Князю Григорью Александровичу Потемкину-Таврическому — фельдмаршальский жезл, алмазами и бриллиантами украшенный, похвальную грамоту с изложением заслуг его и в память медаль да денег 100 000 рублей.

Генерал-Аншефу Александру Суворову — перо бриллиантовое в шляпу.

Генерал-Порутчику Павлу Потемкину — шпагу с золотым эфесом.

Прочим, довольному числу чиновников — ордены Военного и Св. Владимира».

Итак, согласно записи в камер-фурьерском журнале, первым из рук императрицы награду получил главнокомандующий, вторым — не участвовавший в штурме Суворов. В списке заслуживающих награждения лиц, поданном Потемкиным, напротив имени Суворова значится: «Командовал при Кин-бурне и под Очаковом, во время же поражения флота участвовал немало содействием с своей стороны».

Светлейший князь Григорий Александрович считал кинбурнскую победу прологом к взятию Очакова и высоко ценил вклад Суворова в победы на лимане. Таким образом, Александр Васильевич обошел даже тех, кто провел всю осаду и принял участие в штурме. Впервые в жизни он грелся в лучах заслуженной славы.