Суворов

Дерфельден Вильгельм Христофорович (1735-1819) — генерал от кавалерии. Из старинного рода эстляндских дворян. Участник первой русско-турецкой войны. В период второй русско-турецкой войны ему было суждено начать победоносную для русской армии кампанию 1789 г. Награжден орденом Святого Георгия 2-й степени «в воздание усердию и отличному мужеству, произведенных им с войсками, под командою стоящими, в поражении неприятеля в Молдавии при Максименах и потом при Галаце за одержание знатной победы». Вошел в историю как сподвижник Суворова под Фокшанами и в Рымникском сражении. Когда Суворова поздравляли с этими победами, он воскликнул: «Честь не мне, а Вильгельму Христофоровичу, я только ученик его, ибо он поражением турок при Максименах и Галаце показал, как предупреждать неприятеля». В 1794 г. отличился в Польской кампании, где вновь сражался вместе с Суворовым. Участник легендарных суворовских походов в Италию и Швейцарию. На знаменитом военном совете в Муттенской долине первым высказался за прорыв и обратился к полководцу со словами: «Веди нас, отец, я ручаюсь за неизменную храбрость и беспрекословное самоотвержение войск, готовых безропотно идти, куда поведешь нас ты, великий полководец. Мы — русские, и с Божьей помощью все одолеем!»

Джонс Поль (1747-1792) — адмирал, национальный герой США, предводитель флота Конгресса во время войны за независимость 1775-1783 гг. Шотландец, торговец рыбой. Добровольно предложил свои услуги Конгрессу и со своей маленькой флотилией успешно сражался против английского флота. Был объявлен «врагом старой родины». После войны жил в Париже. В 1787 г. был приглашен на русскую службу. Парусная эскадра, которой командовал Джонс, и гребная флотилия Нассау были самостоятельными боевыми объединениями и подчинялись непосредственно Потемкину. Но Алексиано, как флотоводца более опытного, оскорбило назначение Джонса командиром гребной флотилии. В знак протеста он решил оставить русский флот. Вместе с ним из солидарности флот собрались покинуть все греческие моряки. Все это могло привести к тяжелым последствиям. Суворов прилагает все усилия, чтобы погасить конфликт, не дать, как пишет он Алексиано, «своим страстям над собою область». В результате Алексиано посылает Потемкину письмо: «С того самого времени, как я имел счастие принять Россию за свое отечество, никогда я ни от чего не отказывался и прихотей не оказывал. Критические обстоятельства, в которых мы находимся, и любовь общего блага меня решили. Я остаюсь, но чувствую обиду». В то же время состоялась встреча Суворова с Джонсом. «Александр Васильевич, — сообщал Рибас, — принял вчера Поль Джонса с распростертыми руками. Доверие, дружба установлены как с одной, так и с другой стороны». При отсутствии единоначалия Суворов фактически взял руководство совместными действиями двух флотилий и сухопутных сил в свои руки, но, чтобы не задеть самолюбия адмиралов, в письме к Нассау замечает: «Не мне, человеку сухопутному, Вам указывать», а в письме к Джонсу: «Я солдат, а моряком сроду не был». План прикрытия Кинбурна кораблями был предложен Джонсом, о чем Суворов сообщал в письме к Нассау от 25 мая 1788 г. В письме Суворова к Потемкину от 20 июня 1788 г., отдавая должное Джонсу среди «первых орудий» побед, он, видимо, не случайно называет его Дон-Жуаном. В дальнейшем судьба Джонса в России сложилась не совсем удачно. Он прожил три года в Петербурге, подвергался судебному преследованию и, разочарованный, покинул Россию. В мемуарах, написанных в 1791-1792 гг., т. е. до легендарных суворовских походов в Италию и Швейцарию, он называет Суворова «величайшим воином», «не только первым полководцем России, но и всей Европы» и красочно описывает сцену прощания, во время которой Суворов подарил ему бобровую шубу и подбитый горностаем доломан со словами: «Возьмите, Джонс, они слишком хороши для меня; мои детушки не узнали бы своего батюшку Суворова, если бы я так нарядился, но вам они подойдут: вы ведь французский кавалер. Для нашего брата Суворова годится серая солдатская шинель и забрызганные сапоги. Прощайте».