Суворов и Кутузов (сборник)

– Поручик Котович может идти отдыхать. А ты, братец, обожди здесь, потолкуем! – тронул он за локоть штаб-ротмистра Емелина.

III

Штаб-ротмистр Емелин сидел в жарко натопленном кабинете фельдмаршала. Хотя он по приказу Суворова снял с головы уродливые войлочные букли, но все-таки было жарко. Он вытирал пот платком и рассказывал. А Суворов в одной рубашке, без кителя ходил из угла в угол. Слушал.

Емелин рассказывал ему, как Павел I влил в гвардию своих гатчинцев, которых раньше-то и к столичной заставе не допускали; как ежедневно – чем свет – царь устраивает на Дворцовой площади вахтпарад и за малейшую неточность или ошибку на ученье жестоко наказывает: Преображенский полк, например, весь сослал в Сибирь и спохватился только тогда, когда преображенцы дошли до самого Новгорода; и как переучивают всех офицеров по новому, прусскому уставу.

– Учрежден тактический класс, – рассказывал Емелин. – Занятия происходят в Белой зале Зимнего. На занятиях присутствует сам император.

– Кого именно обучают?

– Обер– и штаб-офицеров. Но приходят и генералы. Даже фельдмаршал князь Репнин частенько бывает.

Суворов скривился:

– Этот придет: он дипломат. И старый друг пруссаков. А кто преподает?

– Полковник Каннабих.

– Откуда такой Каннабих выискался? Немецкий булочник?

– Говорят, был где-то учителем фехтования.

– И чем же учит Каннабих этот?

– Объясняет обязанности офицера – где находиться, как командовать. Особенно приемы эспонтоном.

– Хорошо объясняет?

– Одна смехота, ваше сиятельство. Да вот извольте послушать.

Емелин сделал глупое лицо, отставил нижнюю губу и передразнил Каннабиха:

– «Э, когда командуют: «Повзводно направо!» – официр говорит коротково. Э, когда командуют: «Повзводно налево!» – то просто – налево. Официр, который тут стоял, так эспонтон держал и так маршировал, и только всего, и больше ничего!»

– О-хо-хо! – смеялся Суворов. – «И только всего, и больше ничего»?.. Ха-ха-ха! Ловко же ты его. Молодец! Многому же такой тактик научит. Ах, учители, учители. Немые учат косых! – грустно сказал Суворов.

Он молча прошел из угла в угол, потом рванулся к двери, открыл:

– Мальчик!

Вошел Столыпин.

– Ты комнату его высокоблагородию нашел? – показал он глазами на Емелина.

– У моего хозяина поместимся.

– Вот и отлично. Ступайте отдыхайте. Да плюнь ты на эту прусскую пудру, вымой хорошенько, по-русски, голову, а то, помилуй Бог, волосы раньше времени вылезут! – сказал на прощанье штаб-ротмистру Суворов.

На квартиру к Столыпину послушать рассказы Емелина о Петербурге собрались Мандрыка, Тищенко и Ставраков. Сидели за столом, пили, ели, курили трубки, беседовали.

– В Петербурге теперь в эту пору уже давно спят. Ввечеру, в девятом часу, по улицам ходят нахтвахтеры. Орут во всю глотку: «Гась-гонь!», «Закр-вта!», «Лож-ать!» То есть – «гаси огонь, закрывай ворота, ложись спать!» И ни тебе в бостон, ни в фараон сыграть – карты запрещены.

– У нас тут – были бы денежки. Завтра у Тихановского соорудим, – сказал Мандрыка.

– Мерлину бедному страсть как не хотелось сегодня уезжать в Петербург, – заметил Ставраков.

– Туда, брат, не захочешь – добра не жди! Насидишься на гауптвахте.

– Э, губа – пустое. На губе всякий день не то что наш брат, офицер, а генералы клопов кормят. В Петербурге, того и гляди, в солдаты угодишь! – авторитетно заметил Емелин. – И до чего, однако, хорошо, как голова чиста и нет этого проклятого обруча с буклями. Надоела завивка!

– А как это завивают? – спросил Столыпин.

– Расскажу, – ответил словоохотливый штаб-ротмистр.

Он затянулся, потом окутался целым облаком дыма и начал: