Суворов и Кутузов (сборник)

Александр же одинаково не любил вспоминать не только сумбурное царствование своего страшного отца, но и правление любимой бабушки, несмотря на то что в том же манифесте говорилось о Екатерине II так: «…коея память нам и всему отечеству вечно пребудет любезна».

«Вечная» не выдержала испытания даже одного года!

Обнаружилось, что Александр не терпит сравнений и сопоставлений своего царствования ни с какими предшествующими, и не только с павловским, осужденным всеми, но и с екатерининским. Правление бабушки тоже подвергалось Александром суровому осуждению.

Александр оказался очень самолюбивым, он хотел быть всегда и во всем первым.

XI

Что же касается личности Александра Павловича как человека и простого смертного, то вряд ли облик его, так сильно очаровавший современников, через сто лет беспристрастный исследователь признает столь же обаятельным.

Кн. Николай Михайлович

Уже год прослужил Михаил Илларионович в должности военного губернатора Петербурга и инспектора войск в Финляндии. Кроме этого, Александр подчинил ему всю гражданскую часть Санкт-Петербургской и Выборгской губерний.

Конечно, было лучше жить и работать у себя дома, чем даже в веселой, приятной Вильне. Но это смешение военных и гражданских дел доставляло Михаилу Илларионовичу много хлопот.

Тут и инспекция войск, и караулы, и вся столичная хозяйственная жизнь: продовольствие и фураж для Петербурга, питейные сборы, больницы, постройка провиантского магазина у Калинкина моста, – всегдашние неурожаи во вверенных губерниях и ежедневные, обычные происшествия: грабежи, уличные драки, дуэли и картежная игра, которую так не переносил Александр I.

Приятно было одно: в ведение Кутузова, к удовольствию Екатерины Ильинишны и девочек, поступали итальянская и немецкая оперные труппы. Теперь в салоне петербургской губернаторши прибавилось служителей Мельпомены.

Михаил Илларионович не находил ничего приятного в ежедневном общении с царем во время утренних и вечерних докладов.

Александр I, как и Павел, очень интересовался мелкими городскими происшествиями: лакей умер в бане, мещанка родила двойню.

Кутузова поражало и невольно задевало то, как русский император откровенно высказывал свою нелюбовь к России и русскому народу. Александр не хотел и не старался понять дух русского человека. Он не следовал в этом примеру Екатерины, которая старалась понять русскую жизнь, войти в нее. Его отец, Павел I, еще будучи мальчиком, подчеркивал свое благожелательное отношение ко всему русскому: когда ему ставили на обеденный стол испанскую соль, маленький Павел возмущался и просил, чтобы вместо испанской дали илецкую, русскую. Отношение отца и сына к простому народу, к крестьянам, было совершенно различным. Павел роздал за четыре года своего царствования больше крестьян, нежели Екатерина II за тридцать четыре: четыреста тысяч душ. Он продолжал крепостную политику матери, но Павел как-то помнил о народе, не считая его, как Александр I, совершенно не стоящим внимания. Недаром Павел велел привести к присяге даже крепостных.

Император же Александр откровенно презирал «подлый» народ. Он говорил о крестьянах так: «Каждый из них – либо дурак, либо подлец!»

Князь Репнин как-то сказал ему, что вынужден освободить своих крепостных от дорожной повинности из-за неурожая: крестьяне, мол, грызут вместо хлеба одни коренья. Император Александр ответил на это: «Что грызут дома, то могли бы грызть и на дороге!»

Когда Тормасов рассказал о своем лакее, который мечтал о воле, и Тормасов легко наказал лакея за это, Александр I прямо возмутился:

«За столь буйственный и дерзновенный поступок следовало бы наказать наистрожайше и публично!»

Насколько Александр не любил русских, настолько питал пристрастие к иностранцам. Кутузову было неприятно слышать, как Александр притворно жаловался иностранцам, что он окружен одними русскими бездарностями и мерзавцами. Михаилу Илларионовичу казалось, что при болезненном самолюбии Александра и его желании всех и во всем затмевать бездарности вообще должны были бы больше устраивать его.

Особенно старался понравиться Александр I дамам, к которым питал большое влечение с отроческих лет.

В семье, среди своих, Александр вечно брюзжал, был малоразговорчив и неласков. Но стоило ему очутиться среди дам, как он мгновенно преображался. Он очаровывал дам мягкой, вкрадчивой, многообещающей улыбкой, изысканным обращением и внимательностью. Дамам Александр мог нравиться потому, что лицом он напоминал свою миловидную мать Марию Федоровну.

Все, начиная с бабушки, льстили ему, твердили с детства, что он красавец. Александр возомнил о себе, считал себя неотразимым и не переставал любоваться собой, как Нарцисс.