Суворов

В другой раз, на придворном балу, Суворов откровенно скучал. Екатерина II, обходившая гостей, подошла к нему и спросила:

— Чем потчевать дорогого гостя?

— Благослови, матушка, водочкой, — поклонился фельдмаршал.

— А что скажут красавицы фрейлины, которые будут с вами разговаривать? — заметила не без неудовольствия императрица.

— Они почувствуют, что с ними говорит солдат, — простодушно отвечал Суворов.

Екатерина собственноручно подала ему рюмку тминной.

Навестив наследника цесаревича Павла по его просьбе, фельдмаршал тут же начал проказничать. Павел остановил его, сказав:

— Мы и без этого понимаем друг друга.

Суворов посерьезнел, поговорил с ним о делах, но, выйдя из кабинета, побежал вприпрыжку по комнатам, напевая:

— Принц восхитительный, деспот неумолимый!

Павлу, разумеется, передали о суворовской выходке. Впечатление от недавнего громового триумфа в переменчивых петербургских кругах постепенно сглаживалось, забывалось. Суворов казался уже придворным, да и самой царице однообразным, скучным, а его поступки — неуместными. Граф Ф. В. Ростопчин, отражая мнение двора, писал: «Не знают, как отделаться от Суворова; его плоские шутки наскучили императрице, и она от них краснеет». Екатерина II подумывала, куда бы услать беспокойного полководца.

Дело скоро нашлось: царица предложила Суворову съездить в Финляндию и осмотреть укрепления, созданные им в 1791–1792 годах. Старый фельдмаршал откликнулся на ее поручение с радостью. Он и сам тосковал в Петербурге, а с тех пор, как отпали заботы о Наташе, — вдвойне. Вернувшись из Финляндии, Суворов стал было размышлять о предложенной ему персидской экспедиции, но скоро нашел, что следует подождать войны более значительной, встречи с противником более грозным. Потом он сожалел о своем отказе, но поправить ошибку было поздно. Отправившиеся за Каспий войска возглавил одноногий Валериан Зубов.

В январе 1796 года Суворову были вверены все воинские соединения в губерниях Вроцлавской, Вознесенской, Екатеринославской, Харьковской и в Таврической области. По соседству начальствовал фельдмаршал Румянцев; еще далее к северу, до Литвы, — князь П. В. Репнин. Таким образом, по южной и западной границам России были образованы три армии, ожидавшие событий.

Во второй половине марта фельдмаршал покинул столицу. К тому времени уже окончательно сложилась его знаменитая инструкция по тактическому обучению войск, являющаяся одновременно солдатской памяткой, — военный катехизис «Наука побеждать».

3

Рисунки А. В. Суворова из его книги «Наука побеждать».

Небольшой городок Тульчин расположен между Винницей и Уманью, на берегу Южного Буга. Избрав его «капиталем», Суворов поселился в замке графини Потоцкой, урожденной княгини Мнишек, заняв квартиру в нижнем этаже. В одной из комнат, выходившей окнами в цветник, набросано было сено, накрытое простыней и одеялом, — фельдмаршал не изменял своим привычкам. У окна стояли стол для письма, два кресла и маленький чайный столик. Почти всегда топился камин.

Суворов подружился с Потоцкой и ее семейством, беспрестанно их посещал и приглашал обедать к себе. В довершение ко всему он позаботился о старшей дочери графини, сперва предложив в женихи своего племянника Алексея Горчакова, а затем молодого Эльмпта. Дело это, кажется, фельдмаршал благополучно довел до конца.

С возрастом великий полководец стал еще более религиозным: регулярно посылал деньги на поминание родителей в церковь Федора Студита в Москве, стал аскетичнее во время поста, не принимая никакой пищи в продолжение первых трех дней страстной недели. Накануне праздников всегда присутствовал на заутрене в домовой походной церкви, а в самый праздник — на обедне.

По субботам Суворов самолично занимался с войсками, стоявшими в Тульчине. Перед разводом фельдмаршал или кто-то из полковых и ротных командиров напоминали солдатам важнейшие положения «Науки побеждать»:

«Каблуки сомкнуты, подколенки стянуты; солдат стоит стрелкой: четвертого вижу, пятого не вижу.

Военный шаг — аршин, в захождении — полтора аршина; береги интервал.

Солдат во фронте, на шагу, строится по локтю; шеренга от шеренги три шага, в марше — два Барабан, не мешай!

Береги пулю на три дня, а иногда и на целую кампанию, как негде взять. Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится: пуля — дура, штык — молодец. Коли один раз, бросай басурмана с штыка: мертв, на штыке, царапает саблею шею. Сабля на шею — отскокни шаг, ударь. Коли другого, коли третьего; богатырь заколет полдюжины, больше. Береги пулю в дуле. Трое наскачут: первого заколи, второго застрели, третьему штыком карачун. Это редко, а заряжать неколи. В атаке не задерживай.

Для пальбы стреляй в мишень; на человека пуль 20; купи свинцу из экономии — не много стоит. Мы стреляем цельно; у нас пропадает 30-я пуля, а по полевой и полковой артиллерии разве меньше десятого заряда.

Фитиль на картечь — бросься на картечь: летит сверх головы. Пушки твои, люди твои, — вали на месте, гони, коли, остальным давай пощаду, они такие же люди: грех напрасно убить.