Суворов

— Турецкая ваша война… Нет, ба принятца за корень, бить французов… От них она родитца, когда они будут в Польше, тогда они будут тысяч двести — триста. Варшавою дали хлыст в руки прусскому королю, у него тысяч сто. Сочтите турков (благодать Божия с Швециею). России выходит иметь до полумиллиона; нынче же, когда французов искать в немецкой земле надобно, на все сии войны только половину сего…

Екатерина II готовилась открыто примкнуть к антифранцузской коалиции, видя в идеях буржуазной революции смертельную опасность для абсолютизма. Правда, сама Французская республика была уже не той защитницей социальных низов, как в пору торжества якобинцев. Войска Директории несли на штыках не только высокие лозунги «свободы, равенства и братства», но и занимались грабежом и разбоем. Наполеон Бонапарт буквально разорил Италию во время своих победоносных походов.

Австрия после понесенных ею поражений стояла на грани катастрофы и просила Россию о военной помощи. В ответ Екатерина II обещала выделить в помощь австрийцам шестидесятитысячный корпус из числа войск Румянцева, Суворова и Репнина и двинуть его к Кракову. Слухами о готовящейся кампании полнилась земля. Суворов страшился, что пристрастная императрица отдаст начальствование над корпусом брату своего любимца, и давал себе волю в интимных письмах к своему поверенному Хвостову. Его отзывы о князе Платоне становятся все злее и злее:

«При его мелкоумии, он уже ныне возвышеннее князя Потемкина, который с лучшими достоинствами, в своей злобе был откровеннее и, как великодушнее его, мог быть лучше предпобежден… Я часто смеюсь ребячьей глупости Платона и тужу о России… Снять узду с ученика, он наденет ее на учителя. Вольтером правила кухарка, но она была умна, а здесь государство…»

Однако его опасения, что во главе экспедиции поставят кого-то другого — Валериана Зубова, Дерфельдена, Репнина, — были неосновательны: другого претендента, кроме него, не существовало; его же называли и австрийцы. Уже был готов «Высочайший рескрипт» для фельдмаршала с приложением подробного расписания войск, предназначавшихся в поход. Казалось, что судьба вручила ему и Наполеону жребий, обещая скорую встречу на полях сражений. Однако все еще не кончились переговоры России с Австрией, Англией и Пруссией о новом союзе, еще не был окончательно утвержден предстоящий план кампании, когда 6 ноября 1796 года Екатерина II скончалась.

С ее смертью рухнули все надежды Суворова…

В Петербург под барабанную дробь и писк флейтуз входили наряженные на прусский манер гатчинские войска Павла I. Сотни полицейских и драгун бегали по улицам и по высочайшему повелению срывали со всех прохожих круглые шляпы, которые тут же уничтожались, от фраков отрезались воротники, а жилеты разрывались на части; тысячи полуголых обывателей в панике разбегались по домам.

Во все концы России скакали фельдъегеря — новое для русского уха слово. Впечатлительному Суворову его ближние боялись говорить о случившемся. Румянцев, услышав, что прибыл в Вишенки фельдъегерь, только и спросил:

— Из Берлина?

— Нет, из Петербурга.

— Знаю, что это значит! Велите ему войти.

Сколько ни испытывал Румянцев несправедливостей от Екатерины II, а паче от ее любимцев, восшествие Павла указывало ему на такие несчастья для России, что во время чтения письма престарелого фельдмаршала хватил удар, и он в том же году скончался.

Суворов, проплакав всю обедню и панихиду, вышел к войскам со спокойным лицом.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ В ОПАЛЕ

Дайте волю быстроте розлива моего духа, благомудро исправьте шлюз… Истинно не могу утолить пожара в душе моей.

Запись Суворова

1

Сомнения нет, что за свое короткое, едва пятилетнее царствование Павел I совершил великое множество сумасбродных поступков, вовсе не считаясь ни с какими велениями времени, а идя наперекор им и как бы подготавливая себе гибель. Иные историки прямо указывают на ненормальность сына Екатерины II в объяснение всех его выходок. Еще более оснований видеть в Павле только пруссофила, прямого наследника Петра III. Если то и другое правда, то правда не вся. В течение долгих лет унижений калечилось и черствело его сердце, копилась мстительность против екатерининских порядков. На смену опытности и расчету, цинизму и государственной зоркости Екатерины II пришел романтический дилетантизм; все, что было связано с именами усопшей императрицы и ее фаворитов, подлежало забвению.

В первые дни нового царствования пролился дождь, даже ливень милостей. В фельдмаршалы были произведены граф Н. Салтыков, князь Н. Репнин, граф И. Чернышев, вскорости — Каменский, Эльмпт, Мусин-Пушкин, Прозоровский, И. Салтыков, Гудович. Еще более возвысился хитрый Безбородко, ставший вице-канцлером, получивший княжеское достоинство с титулом светлости и округливший число своих крепостных до сорока тысяч душ.