Суворовец

Почуяв неладное, молодой человек вскочил на ноги… и сквозь щель в занавеси увидел каких-то людей, проскочивших мимо чулана к лестнице, ведущей наверх. Двигались незваные гости бесшумно, как тени! Так тенями они и казались в ночной полутьме. Призрачный лунный свет проникал на кухню лишь через распахнутую дверь.

С лестницы доносились крадущиеся шаги… скрипнула дверь… Наверху кто-то вскрикнул…

– Эй, парни! – Ляшин поспешно разбудил своих сотоварищей. – Тут это… неладное что-то… Кто-то в дом проник!

– Точно видел?

– Ну да!

– Может, разбойники-лиходеи? – покусал губы Никодим. – Таких везде полно.

– Может, – старшой, Тимофей, прошептав, двинулся на кухню. – Глянем-ка, что тут…

Беглецы вышли на кухню, выглянули во двор… И опешили. Посреди двора валялось распростертое тело привратника Благоя! Руки раскинуты по сторонам, у головы – черная лужа. В широко распахнутых мертвых глазах отражалась луна. Рядом лежали псы. Тоже мертвые.

– Голову пробили… – тихо молвил старшой. – А собак – ножами… Точно – лиходеи… Что, братцы, поможем хозяевам?

– Так что ж…

Стараясь не шуметь, беглецы вернулись на кухню. Тимофей с Никодимом прихватили ножи, Ляшин же вооружился большой и тяжелой скалкой – уж что осталось, что подвернулось под руку. Искать что-то другое не было времени.

Не говоря больше ни слова, Тимофей двинулся по лестнице вверх. За ним – остальные.

На втором этаже, в гостиной, дрожаще горела свеча. Двое налетчиков деловито шарили по шкафам и комодам, методично скидывая на стол всякое добро: отрезы тканей, серебряную посуду… даже пара пистолетов нашлась! Вот бы их бы… но наверняка не заряжены.

Черт!

На полу, у стола, лежало мертвое тело хозяина с торчащим в груди ножом… Эх, Васил, Васил…

– А ну, упыри! Стойте!

Ночные тени оторопели, обернулись – один сразу же бросился на Тимофея… И получил ножом в грудь! Застонав, осел на пол, зажимая ладонью кровящий живот… Второго уже скрутил Никодим…

– Я – наверх! – услыхав донесшийся сверху крик, Алексей бросился к лестнице.

…Наверху, похоже, располагалась девичья спальня. Неярко горела свеча. На широком ложе под голубым шелковым балдахином лежала полуголая Бояна. Там же примостились и двое разбойников. Один держал девушку за руки, второй, усевшись несчастной на бедра, охально разорвал ночную сорочку, обнажив трепетно-юную, совсем еще девичью, грудь. Девчушка попыталась вырваться, закричала… Негодяй с размаху ударил ее ладонью по щеке…

– Ах ты ж, сволочь! Получи!

Прыгнув к ложу, Ляшин изо всех сил ударил охальника скалкой по голове. Налетчик упал навзничь, придавил мощным торсом юную деву. Второй тут же спрыгнул с кровати и выхватил длинный сверкающий нож. Или то был ятаган – черт его знает… Что бы то ни было, Алексей сейчас был в гневе! Он вообще терпеть не мог, когда обижают женщин. Что бы те ни творили, какая разница? Мужик должен оставаться мужиком в любой ситуации, тот, кто ударил женщину – ой, она меня сама довела! – не мужчина, а маменькин сынок, вечный мальчуган с большим членом, говоря иными словами – неисправимый моральный уродец.

Ляшин все же был парнем не слабым, тем более – турист, постоянно в походах. Какой там, к черту, ятаган? Напрасно скалил зубы этот смуглявый хрен, напрасно глаза пучил! От скалки-то он, гадина, уклонился… Но Алексей, не будь дурак, схватил стоявшее у двери кресло. Схватил, да ка-ак врезал! Впечатал поганца в стену! Разбойник так вдоль стены и осел, съехал на пол. Звеня, вывалился из рук нож… Его тут же подобрал Ляшин. Взял, повернулся к Бояне:

– Ты как?

Девчонка заплакала, сев на кровати и стыдливо прикрывая грудь руками.

– Ты это, не реви… Лучше оденься!

Молодой человек деликатно отвернулся, подождал… Осторожно поддерживая девчонку, спустился в гостиную… И тут только, на лестнице, осознал – он же убил человека! Или тяжело ранил… Да, что называется, в состоянии необходимой обороны, но все же… Ощущение было не из приятных.

– О, боже! – увидев бездыханный труп отца, Бояна пошатнулась, и Ляшин, подхватив несчастную на руки, осторожно уложил на софу-оттоманку.

Между тем здесь, похоже, все уже было кончено. Один налетчик уже истек кровью, второй же, наоборот, выглядел вполне бодро, нагло и даже весело! Рыжий, в левом ухе – золотая серьга, на голове – тюрбан, сбившийся набок.

Ухмылялся, пес, словно не было ему никакого дела до своих убитых – или раненых – сотоварищей. А, похоже, и не было!

Тимофей как раз и допрашивал эту разбойную рожу. Точнее сказать, беседовал… Налетчик от навязанной беседы не отказывался, что-то отвечал, нагло скаля зубы. Старшой время от времени переводил.

– Говорит, этот дом – уже не дом купца Васила. Утром его выставят на торги за долги. Также за долги продадут дочь. Все по указу вали Хашима, наместника вилайета Варны.

– Ничего себе дела! – покачал головой Ляшин. – А этот хмырь не врет, часом?