Суворовцы

А вот на скамье сидят рядом худенькая женщина с накинутым на плечи теплым платком и высокий старшеклассник. Обдавая сына теплом ласковых глаз, она что-то тихонько рассказывает, наверно, деревенские новости. Он солидно улыбается и снисходительно говорит: «Экий народ у вас недисциплинированный — женщины эти». С матерью приехал и четырехлетний братишка суворовца. На его заячьей шапке красноармейская звездочка, и он с важностью прохаживается перед старшим братом: заметит ли?

А в другом конце престранный разговор. Мама озабоченно спрашивает:

— Боренька, хочешь скушать булочку?

Маленький суворовец, что сидит перед мамой на стуле, выпрямляет спину и бодро отвечает:

— Никак нет!

— Ты разве уже завтракал?

— Так точно!

На лице у мамы растерянность. После минутной паузы Боренька говорит:

— Разрешите обратиться?

И докладывает, что на прошлой неделе получил две четверки и одну пятерку.

Насладившись произведенным впечатлением вполне военного человека, Боренька переходит на гражданский язык.

Через полчаса все суворовцы пойдут строем в городской кинотеатр. С ними пойдут и мамы, только, конечно, не рядом, а по тротуару. И каждая, мысленно обнимая всю стройную колонну этих черных с красными погонами фигурок, не оторвет счастливых глаз от одной из них, — самой родной. Там, в кино, они опять сядут рядом и наговорятся обо всем.

Но почему у одной мамы такое опечаленное лицо? Где ее мальчик? Не заболел ли? Нет, он только что был здесь и теперь поднялся наверх. Но в кино он не пойдет: на прошлой неделе он получил двойку, и теперь должен усиленно заняться.

Грустно маме: она уже привыкла каждое воскресенье ходить с сыном и всеми его товарищами в кино. Но офицер-воспитатель прав. И, вытирая покрасневшие глаза, мама шепчет: «Ничего, пойду со всеми, а он пусть сидит: так ему и надо…»

Пишут родители

Если родители живут близко, они не раз в году навестят сына. Офицер-воспитатель устанавливает с ними живую связь, узнает от них все подробности о своих воспитанниках. Но как быть, если мама живет в далекой Эривани или в Ленинграде, а папа воюет в Пруссии?

Загляните в толстую сумку связиста, когда он только-что принесет ее с почты в училище. Среди многих писем, адресованных самим суворовцам, вы найдете там несколько десятков с надписью: «Офицеру-воспитателю».

«Переписка с родителями, — замечает в своем дневнике преподаватель Изюмский, — одна из важнейших сторон педагогического процесса». «Отец моего сына, Сергея Кораблинова, — пишет с фронта офицеру-воспитателю Подосинову мать воспитанника, — погиб, защищая родину. В те дни я не смогла сидеть дома и ушла мстить тем, кто нас с Сережей осиротил и разорил.

Из писем сына знаю, что взаимоотношения у него с предыдущим офицером-воспитателем были неладными. Мальчика тогда поспешили зачислить в „неисправимые“ и этим вооружили против себя до того, что он рвался перейти в другое отделение. С вашим приходом и более тонким подходом к Сергею, он „нашел себя“ и свое место в коллективе и сейчас, как будто на хорошем счету. Ведь из Сережи можно лепить все, но только лаской. Вы должны понять меня.

Он у меня единственный, и я хочу, чтобы Сережа вырос честным, полезным, красивым, в лучшем смысле этого слова, человеком. Пишите же мне о нем подробно».

Колхозный бригадир белорус и работница подмосковной швейной фабрики пытливо спрашивают: «Учится ли Юра музыке?» «Научился ли Шура читать книги? Ведь он дома читал сначала середину, потом конец… Зажила ли у него ранка на подбородке?»

И офицер терпеливо отвечает, что да, Юра начал учиться по классу рояля, а ранка у Шуры на подбородке уже поджила.

Офицер-воспитатель внимательно прислушивается к советам родителей.

«Может быть, Ване мешает природная застенчивость спросить о том, что непонятно?» — подсказывает В. В. Макарова в письме старшему лейтенанту Рачковану.

«Одна деталь о Вале, — пишет отец двух воспитанников училища Чучукин, — он впечатлительный мальчик и болезненно воспринимает незаслуженные замечания, грубость. Но зато стоит ему просто указать на недостатки или ошибки, и он всегда поймет».

И, склонившись над листками, исписанными разными почерками, офицер-воспитатель вновь и вновь чувствует, как важно изучать каждую черточку в характере своих воспитанников, как ответственна, трудна и благородна работа воспитателя.

Заграничные друзья

— Здесь живет мой приятель, — сказал мне один воспитанник и ногтем провел под кружочком на географической карте.

— В Дейтройте?! — удивился я. — Далеко забрался.

— Он не забрался, он там родился. Его зовут Сесиль Крайт.

— А… где же вы с ним познакомились?

— С Сесилем? По-настоящему, мы еще не познакомились. Но мы переписываемся.

Оказывается, весть о суворовцах проникла во все концы света и отовсюду суворовцам пишут письма их друзья-однолетки: Этли, Джим, Мэри, Ника и даже Чан-Су-Лин. Суворовцы охотно отвечают. Особенно любят они писать о великом полководце, чье имя носят с такой гордостью. Вот два письма из такой переписки.