Суженый

Несколько прядок, обрамляющих лицо, выгорели до нежно — салатового. Ему всегда нравились её волосы, глубокого изумрудного оттенка. Поразили с самой первой встречи, ещё тогда, пять лет назад, хотя зареванная и уже в то время острая на язык, Уинни явно не была воплощенной мечтой. Что в частных школах, что в Академии перед Марсием никогда не вставало проблемы заговорить с девушкой — сами заговаривали и висли, стоило сверкнуть фамильным перстнем, только успевай отлеплять. Кто бы мог подумать, что в восемнадцать найтись с ответом порой куда сложнее, чем в тринадцать.

От Уинни пахло малиной и немного рыбой. Странно, этот запах совсем её не портил…

— На ужин хватит, — лениво кивнул он, имея в виду форель, — больше туда не полезем, у тебя все губы черные от холода.

Уинни машинально дотронулась до рта, потом облизнула пальцы и рассмеялась.

— Это ягодный сок. Я собрала немного ежевики и малины, там, наверху, — она махнула в сторону зарослей на вершине.

Взгляд Марсия остановился на её губах.

— И как, сладкие?

— Да, самые спелые выбирала.

— Хочу попробовать.

— Так пошли… — удивилась она.

— Нет, хочу сейчас.

Он шагнул к ней, положил руку на затылок и наклонился к губам.

Уинни дернулась, отталкивая его, и сама попятилась.

— Эй, ты чего удумал!

Взгляд растерянно мечется. Видеть её в таком смятении было непривычно. Она обхватила себя за плечи, глядя на него почти с испугом.

— Почему? — сердито спросил он.

— Я не давала разрешения.

— Так дай его сейчас.

— Иди‑ка ты знаешь куда… — Она резко отвернулась и зашагала к тропинке, но Марсий догнал, схватил её за руку и развернул к себе, не давая вырваться.

— Пусти! Слышишь, а ну, пусти!

— Почему? — настойчиво повторил он. — Почему ты полетела со мной, Уинни?

Она резко прекратила вырываться и замерла в кольце объятий.

— Потому что ты предложил, — наконец ответила она, тяжело дыша и дрожа, то ли от холода, то ли от чего‑то ещё. — Не велел, не приказал, а предложил… фактически спросил моего разрешения. Впервые.

— И только?

— И только…

Он помолчал, а потом медленно поднял руку и пальцем обрисовал её губы.

— Можно я поцелую тебя, Уинни?

— Дурак, — расплакалась она.

Их губы встретились одновременно.

И как соленый поцелуй может быть таким сладким?

Глава 23

Дважды романтичная

— С пледом это вы хорошо придумали, — сказала я, стоя на крыше башни под пронизывающим ветром и мелко дрожа. Отсюда открывался такой сногсшибающий вид. Впечатление слегка портил стук моих зубов.

Дракон накинул плед мне на плечи. Я подтянула краешек и благодарно кивнула:

— Спасибо.

Второе покрывало он расстелил в центре площадки, под треугольником крыши, и принялся раскладывать собранный Хорриблом ужин: копченую буженину, козий сыр, ячменные лепешки, последней вытащил грушевидную бутыль темного стекла.

— Надеюсь, это не финиковый ликер.

Кроверус сверкнул черной улыбкой.

— Безалкогольный сидр.

Я улыбнулась и, пока он расставлял приборы, осторожно приблизилась к краю площадки. Её опоясывала полуразрушенная аркада. Время и ветра не пощадили усилия зодчего, но то, что сохранилось, свидетельствовало о его мастерстве. Небольшие постаменты, предназначенные для скульптур, пустовали. Ноги рыцаря ниже колен и фавн с отбитым рогом, сложивший руки для игры на свирели (сама свирель тоже отсутствовала) — вот всё, что осталось.

— Что это? — я указала на торчащее слева полуразрушенное строение. Верхняя половина почернела и скрючилась, как подагрический палец.

— Западная башня, — раздался голос почти над ухом. Я вздрогнула и обернулась. Дракон стоял прямо за спиной. Я подвинулась, освобождая место рядом.

— А что с ней…

— Несчастный случай.

Ах да, рассказ Хоррибла. Западную башню Кроверус спалил сам. Сгоряча, когда узнал о моём побеге и «просто вышел проветриться». Но слуга больше убивался по секции книг о свойствах жабьих пупырышек, которую постигла та же участь и по той же причине. Я посмотрела на останки башни, на Кроверуса, снова на башню, и плотнее закуталась в плед. Да уж, слово «испепелить» обрело новый смысл. Прямой. Прежде я воспринимала его скорее как фигуру речи.

— Холодно?

— Нет… А вам? — я кивнула на его не по погоде легкий наряд. Второй плед ведь он использовал, как скатерть.

Дракон покачал головой. От него исходили волны тепла, которые я чувствовала даже сквозь плотную ткань покрывала. Волоски у меня на руках наэлектризовались.

Дракон оглядывал окружающий простор, как крестьянин — только что вспаханное поле. И во взгляде этом сквозило что‑то похожее на гордость и удивление, словно Кроверус не мог поверить, что владеет замком, к которому прилагается такой чудесный вид.

— Так с чего столь экзотичное место трапезы?

— Просто…

— Просто?

— Мы весь день провели в помещении, подумал, свежий воздух и красивый пейзаж не повредят.

— Не повредят, — согласилась я. — Отсюда прекрасный вид. — Похвала замку доставила дракону удовольствие. — Жаль из‑за завесы нельзя в полной мере насладиться закатом.