Суженый

— О чем это ты? — Она резко выпрямилась.

Я внутренне ухмыльнулась. Уинни казалась совершенно непрошибаемой, но стоило чуток пощекотать чувствительную точку на букву «М», и она становилась сама не своя.

— Ты единственная из нас, кого не заботит, как отсюда выбраться, — пояснила я, сделав вид, что не заметила вспышку. — Логично предположить, что тебя всё устраивает… или даже нравится.

Уинни густо позеленела, глаза стали похожи на недозрелый виноград.

— Держи при себе это своё «логично», — передразнила она. — Я хочу выбраться отсюда не меньше вашего!

Я притворно вздохнула:

— Да, мадам Лилит не из тех, кто выпускает единожды сцапанную добычу.

— При чем тут эта грымза! Она бы и рада — радешенька от меня избавится, но… — Гоблинша осеклась, кинула на меня сердитый взгляд и покрутила странные бусы. Я только сейчас их заметила. С виду как железные горошины.

— Но что? — настаивала я.

— Не твоё…

— …дело? Ты это уже говорила.

— Где ворчун? — внезапно спросила Уинни.

— Кто?

— Паук. Он бы сейчас не упустил случая впрыснуть яд.

— Магнус не ядовит.

— В отличие от некоторых, — не удержалась Эмилия.

— Ему просто нездоровится, — поспешно вставила мадам и кивнула в угол камеры, укутанный непроницаемой тенью. — Он там, отдыхает.

Я попыталась вернуть разговор в прежнее русло.

— Так что по поводу условий твоего заключения? Чего от тебя хотят?

Уинни спрятала бусы под платье и прищурилась.

— Слишком уж наседаешь, Золушка. Чего тебе от меня надо?

— Золушка, Цветочек! — вскипела я. — Меня зовут О — ЛИ — ВИ — Я, неужели так трудно запомнить?

— Ну, хорошо: О — ЛИ — ВИ — Я, чего тебе от меня надо?

Раз уж она спросила без обиняков, я тоже отбросила притворство:

— Расскажи о Марсии.

— Что? — Такого вопроса она явно не ожидала и затравленно обернулась на соседнюю камеру. Озриэль, Эмилия и мадам встали со своих мест и приблизились к решетке.

— Я имею в виду то, чего мы не знаем. Его слабое место. Если ты, как утверждаешь, тоже хочешь отсюда выбраться, нам нужна информация.

— С чего вы взяли, что я что‑то знаю? — окрысилась она.

— Мы с Ливи случайно слышали вашу с ним ссору в «Наглой куропатке», — спокойно заметил Озриэль, — когда Марсий принес тебе цветобабочек. Поэтому знаем про вас.

Эмилия удивленно вскинула брови, но промолчала.

— «Слышали», — презрительно скривилась Уинни, вскочив на ноги. — Подслушали, хочешь сказать!

— Это действительно вышло случайно, — поддержала я.

— Кое — кому просто не мешало бы научиться ссориться потише.

Я строго посмотрела на ифрита, и он пожал плечами.

— Раз уж вы сунули любопытные носы не в своё дело, то должны знать, что нет никаких «нас», и никогда не было. Наше знакомство было чистой случайностью, о которой оба хотели бы забыть.

— Ты ошибаешься. Марсий так уж точно не хочет.

— Он надел на меня чугунные башмаки! — рассердилась Уинни и потрясла тощей щиколоткой, на которой остались следы.

— А ты вылила на него суп.

— Он посадил меня сюда!

— А ты намеренно игнорировала все его попытки примириться. Хотя знаешь, какая у него чувствительная гордость, и как это его уязвляло. И даже Индрик был тебе нужен только потому, что он прямая противоположность Марсию.

Уинни фыркнула и сложила руки на груди.

— Мы не желаем Марсию зла, — мягко продолжила я и коснулась её локтя, но гоблинша тут же отпрянула. — Обещаю, мы используем эту информацию лишь для того, чтобы отсюда выбраться, и не станем вредить ему.

— Не станем? — с сожалением уточнил Озриэль и отодрал очередной клочок кожи.

— Не станем, — твердо кивнула я.

— Да какое мне дело! Делайте, что хотите, мне сизбурмалиново, что с ним будет!

— И поэтому ты его защищаешь? — не удержалась от шпильки Эмилия.

— Я…что?! — Гоблинша аж задохнулась и стала похожа на загнанного зверька, хоть и старалась сохранить задиристый вид.

Я знаком попросила друзей помолчать и спокойно сказала:

— Знаешь, кого ты мне сейчас напоминаешь?

— Ну?

— Его. — Уинни явно заготовила язвительный ответ, но при этих словах растерялась. — Вы оба одинаково отчаянно стремитесь убедить всех вокруг, что вам ни до кого нет дела. Но в том, чтобы нуждаться друг в друге, нет ничего стыдного, Уинни.

— Уиннифред, — машинально поправила она, шмыгнула носом и смахнула выступившие слезы, но они снова появились, застыв в глазах лазурным стеклом.

На сей раз она не стала их вытирать. Неловко опустилась на солому, подтянула ноги, укуталась в старенький плед и, не глядя, сказала.

— Откуда мне знать, что ему нужно? Я простая подавальщица из «Наглой куропатки», а он король.

— Тем не менее, ты лучше всех в королевстве знаешь, что ему нужно. Судьба — странная штука, правда?

Уинни отвернулась к стене и молчала целую минуту. Я уже думала, что она не ответит, когда услышала тихое:

— Свободы.