Суженый

Притихшая толпа и все, кто был на помосте, смотрели на меня. Я лишь надеюсь, что не дергалась, как накануне Глюттон Медоречивый. Вообще-то неприятных ощущений в теле в процессе не было. Я чувствовала лишь досаду и смутный стыд, оттого что кто-то непрошеный теперь посвящен в то, во что я не собиралась никого посвящать. Внутреннюю сторону запястья защипало. Там как раз закончили проступать витиеватые буквы «З» и «К», последним росчерком сплетясь в вензель. Глюттон Медоречивый сдержал слово! Да и как бы он его нарушил без риска для жизни? Я получила официальное гражданство Затерянного королевства.

— Клятва принесена, принцесса прошла испытание, — раздался в тишине его полный торжества голос. — Пора переходить к следующей части — показу.

Мадам Лилит наградила принца налитым кровью взглядом и, издав захлебывающийся смешок, метнулась к хрустальной жабе.

— Только через твой труп! Никто не узнает, что в этом свитке!

В руках у неё что-то сверкнуло. Глюттон Медоречивый, сообразив, что она затеяла уничтожить документ, быстро подставил тросточку. Первый советник запнулась и распласталась на помосте в двух шагах от жабы, но мигом подтянулась на локтях и с рычанием поползла к цели. Принц попытался остановить её, схватив за лодыжку, но получил пяткой в глаз и с воем откатился, прижимая к протезу ладонь. Когда он её отнял, все увидели, что кровеит треснул, покрывшись паутиной лучиков. В месте разлома камень искрился, и из него сыпалось что-то похожее на мерцающую алую пудру.

Мадам Лилит вскочила на ноги, сняла жабу с подставки и, покраснев от натуги, подняла её высоко над головой:

— Тебе она не достанется, мерзкий интриган! Она никому не достанется!

Я сделала движение к ней, понимая, что всё равно не успею, и жаба сейчас разлетится на миллиард сверкающих осколков. Ещё несколько человек тоже шевельнулись, но большинство замерли в оцепенении, не в силах оторвать взгляд от реликвии, которой осталось жить считанные секунды. В толпе заголосили, запричитали.

— Нет!

— Остановитесь…

— Это же древняя святыня!

Мадам Лилит стояла, тяжело дыша, с занесенной над головой жабой, и обводила ненавидящим взглядом толпу. Волосы всклокочены, на платье болтаются оторванные рюши, локоть украшен полученной при падении ссадиной.

Она размахнулась, но тут большая рука придержала её.

— Одумайтесь, моя королева, — тихо сказал Эол Свирепый. — Вместе с этой жабой из мира уйдут последние крупицы древнего волшебства и мудрости. В мои времена такие водились тысячами, а теперь эта одна из последних.

— Пусти! — взвизгнула мадам Лилит. — Убери лапы, пустоголовый чурбан!

Лицо Эола Свирепого потемнело. Внезапно над площадью пронёсся резкий звук. Мадам Лилит не сразу поняла, откуда он доносится, и одной из последних подняла глаза. Рот первого советника открылся, руки задрожали. В этот момент жаба снова квакнула — звонко, на всю площадь. И, если первый звук не слишком походил на традиционное кваканье — всё-таки она не практиковалась тысячу лет, — то второй был на него похож ещё меньше. Такой можно услышать, если встряхнуть сервант с сотней хрустальных бокалов на полках.

Не дав никому опомниться, возмутительница спокойствия спрыгнула на помост и убралась подальше от первого советника.

— Ловите её! — завопил Глюттон Медоречивый, перестав кататься по полу.

Несколько стражников поспешили исполнить приказ, но столкнулись лбами, пажи заметались, послы бестолково засуетились, а Марсий расхохотался.

Жаба ловко ушла от преследования и запрыгнула на самый высокий из громоздившихся рядом с троном даров — золотую корягу с листочками из пластин малахита, — широко раскрыла пасть и одним движением челюсти проглотила свиток.

Бежавшая к ней мадам Лилит повалилась на колени и простерла руки, потрясенно глядя на изувершу. Глюттон Медоречивый издал какой-то совершенно нечеловеческий вопль. Оставив их разбираться с жабой, я метнулась к Марсию и подергала браслеты, которыми он был прикован: массивные, испещрены узорами и хитро встроены в трон. Король отшатнулся.

— Я не заодно с ними, Марсий, — сказала я, но он, кажется, не поверил, только что-то прошипел сквозь зубы.

На нас не обращали внимания. Все смотрели на золотую корягу. Внезапно жаба издала булькающий звук и выплюнула ком хрустальной бумаги. Он покатился по помосту и остановился у края, сверкая и переливаясь на солнце.

— Новое предсказание! — закричал кто-то.

Видимо, на этом вещунья посчитала свою миссию выполненной, потому что спрыгнула с возвышения, в два присеста преодолела помост и сиганула в толпу, раскинув лапки и зажмурившись в блаженстве полета. Народ с визгом бросился врассыпную. Ловко приземлившись, она поспешила прочь такими же гигантскими скачками. Все почтительно расступались перед ней и кричали счастливые напутствия вслед.

— Взять её! — опомнилась первый советник.

— Остановите, чего же вы стоите! — рычал Глюттон Медоречивый, хватая стражников и толкая к лестнице.

Их приказ кинулись выполнять, но народные ряды моментально сомкнулись.

— Прочь! — гремели стражники, пытаясь расчистить дорогу и потрясая саблями.

— Разойтись!