Суженый-ряженый

   Путь в город лежал мимо Стрельны, и Линденбаум с удовольствием отметил, что последний и самый большой их особняк практически полностью закрыл вид на частокол из нелепых башенок. Уже целых полгода, проезжая мимо, он отмечал данный факт, и каждый раз с удовольствием. Хотя, если честно, вспоминая ту работу, он испытывал сложные чувства. В том числе и нечто вроде гордости.

   Это был всего лишь второй проект мастерской, заказчик хотел нечто невообразимое, и переубедить его не было никакой возможности. Тогда Захаров сказал: "Клиент жаждет башенок? Он их получит!"

   Оттянулись они на полную катушку. Башенок было не только больше, чем просил заказчик, но даже больше, чем могло поместиться. Состязаясь, кто сумеет приткнуть еще хотя бы одну штуку, молодые архитекторы превзошли самих себя, а результат вообще превзошел все ожидания. Клиент был счастлив, как ребенок, получивший вожделенную игрушку, о которой он и мечтать не смел. Что касается проектировщиков... они радовались, что этот фарс наконец закончился, и гордились тем, что справились со сложной технической задачей. Правда, гордиться предпочитали втайне.

   Когда Линденбаум вернулся из Петергофа, Захарова в офисе он не застал -- тот уехал на объект в Шувалово. День вообще выдался какой-то суматошный: оба крутились как белки в колесе, при этом каждый в своем. Встретились они уже к вечеру в Фонтанном доме, куда были приглашены на "круглый стол".

   О своем вояже в Петергоф Линденбаум поведал другу в красках, остановившись особо на живописном виде Головина. Разумеется, была упомянута и статья, в которой опять что-то написали об их мастерской.

   Сердце Захарова давно перестало екать при виде собственной фамилии на страницах какого-нибудь журнала. "Надо будет взглянуть потом", -- только и сказал он.

   Его желание исполнилось немедленно, будто по мановению волшебной палочки. Едва последнее слово сорвалось с его уст, как он услышал истошные возгласы: "Ви-итя! Гле-еб!"

   Прямо к ним подлетела бывшая сокурсница, представляющая ныне конкурирующую фирму. В руках ее был последний номер журнала "Архитектурные излишества", раскрытый как раз на странице, посвященной их мастерской.

11

   -- Увидеть такое, мы, естественно, никак не ожидали и были... -- Захаров секунду помолчал, подыскивая подходящее слово, -- м-м... несколько обескуражены. Знаете, Таня, когда я читал вашу статью, мне припомнились нетленные труды незабвенного нашего Александра Николаевича Бенуа*./*Александр Николаевич Бенуа (1870--1960) широкой публике более известен как живописец, однако его след в искусстве гораздо ярче в качестве художественного критика. Свои статьи Бенуа писал в исключительно язвительной манере, невзирая на лица и ранги./ Правда, до Мастера вы все-таки недотягиваете, яду маловато.

   -- Благодарю вас, я буду еще больше работать, чтобы достичь идеала! -- воскликнула Таня, постаравшись вложить в свой голос как можно больше патетики.

   Взгляд Захарова, однако, выражал откровенный скепсис.

   -- По-моему, вы себе не тот идеал выбрали, -- возразил он. -- Александр Николаевич писал гадости от души, а вам, Таня, требуется допинг.

   Вообще-то она и сама это знала, но дух противоречия заставлял выступить с протестом. Впрочем, Захаров все равно не дал ей и слова вставить.

   -- Бросьте, Таня, вы ведь сами признались в том, что черпали вдохновение в злости на меня. Если бы не моя сигнализация...

   -- Глеб, -- теперь в ее голосе звучала вся кротость, на которую она была способна, -- уж не намекаете ли вы на то, что мне следовало взять вас в соавторы этой статьи?

   Бедняга даже поперхнулся. Надо полагать, Бог его воображением не обидел, и сейчас Захаров, видимо, представил свою фамилию, красующуюся рядышком с Таниной, под той самой злополучной статьей.

   -- Нет, -- просипел он сдавленно, как будто отмахиваясь от дурного видения, -- это был бы уже перебор.

   -- Ну хорошо, -- Таня решила проявить покладистость, -- тогда вернемся к моим идеалам. Что вы, Глеб, думаете о Головине?

   -- Думаю, что сегодня Николай Николаевич здорово повеселился. Это, конечно, высший пилотаж! -- не скрывая своего восхищения, ухмыльнулся Захаров. -- Не моргнув глазом он превратил аргумент "скорее против" в аргумент "бесспорно, за"! Настоящий искусствовед! Это ли не признак класса?! И кстати, это ли не доказательство того, что любое упоминание в прессе можно использовать как рекламу?!

   В принципе Таня была того же мнения, но дух противоречия опять не позволил ей просто взять и согласиться.

   -- Ну хорошо, а что, если вдруг ваш клиент все-таки прочитает статью? -- задала она вопрос, ответ на который и так знала.

   -- Должен вас огорчить, Таня, но наши клиенты таких статей, как правило, не читают.

   -- То есть вы даже не допускаете...

   -- Ладно, -- сдался Захаров, -- чтобы сделать даме приятное, допущу. В этом случае возможны два варианта. Нам, во-первых, может повезти, и клиент окажется поклонником башенок. И во-вторых, нам не повезет, и он окажется не поклонником башенок. Но сам факт упоминания в прессе, пусть даже наших неудач, говорит об известности мастерской, так что...