Свадьба

— Придётся продать замок, чтобы достать вино, — заявил принц, вынул из кармана телефон и набрал номер. — Алло. А Петр у себя? Как какой? Ну конечно. Что? Хорошо, я подожду. — Принц закрыл микрофон рукой. — Сейчас, только с трона слезет. — Потом снова в трубку: — Да? Алло? А, привет! Ну как ты? Как царство? А медведи? Ну и прекрасно, ты, главное, Сибирь береги, она у тебя, знаешь ли, хорошим целям послужить ещ может. Да, послушай, у тебя как сейчас с казной? Не очень? Жаль, а я тебе хотел свой замок предложить. Состояние хорошее, достаточно древний. Даже, вроде, призраки есть. Так не возьмёшь? Я недорого отдам. Деньги нужны. Скорее даже не деньги, а их эквивалент. Ну, разумеется. Водка? Нет, что-то не хочется. Я уж лучше кому-нибудь другому позвоню. Ну ладно, пока. Да, конечно, буду иметь ввиду. Надо будет как-нибудь состыковаться. Да, да. Пока. Созвонимся.

Принц положил трубку и вздохнул.

— Водку предлагает.

— Ну это не то, — сказал юноша.

— Кому бы ещё позвонить? — задумчиво сказал принц.

— А может вообще не надо? — робко предложила принцесса, но мужчины так выразительно на не посмотрели, что она сразу и навсегда осознала полную неуместность такого предложения.

По-прежнему вертелась планета, жили и творили разные люди, даже звери ходили по своим делам, а кто не умел ходить, тот либо плыл, либо летел, либо полз, либо бежал со всех ног, которые только были, но вина в замке у принца так и не прибавилось, что очень огорчало представителя королевской династии и заставляло отчаянно мыслить, делая открытия, прозрения и разочарования в том, где и откуда можно было взять требуемое, хотя бы даже самой дорогой ценою, поскольку имелась в том крайне настоятельная необходимость.

Чело принца омрачалось мыслями. Они копошились в нём словно черви. Но настоящих червей принц не страшился, поскольку их в нём не водилось, а вот против шевелящихся мыслей у него не находилось средства — особенно против мыслей о вине, потому что единственным средством утихомирить мысли о вине было вино, а его как раз и не доставало, то есть не хватало самого средства. Принц страдал, как если бы потерял свою любимую запонку, а она у него была настолько любимой, что он даже никогда не надевал её, и более того — никогда не носил рубашек, рукава которых застёгиваются запонками.

— Что-то ничего в голову не приходит, — заметил принц.

— А что-то должно? — съехидничал юноша.

— Тогда звони сам, — обиделся принц.

— Папа тебе, а не мне, замок оставил. Так что это целиком твоя прерогатива, братец.

— Ну вы и скрытники, — сказала принцесса. — Два родных брата, оказывается, а не признавались. Да ещё у одного кошелёк есть, а другого заставляет папино наследство пропить. Вы бы уж, ребята, как-нибудь договорились между собой.

— Молчи, женщина, — хором сказали братья.

Принцесса надула губки, но никуда не делась. Она скорее делала вид, что обиделась, чем действительно обиделась.

— Ты просто не сможешь понять, — сказал непризнанный принц. — Не потому, что ты женщина, и не потому, что по своей природе ты стоишь за мужчиной, а не за миром и поэтому не видишь мир, нет, вовсе нет, но потому, что это вообще редко кто понимает, потому что на самом деле тут нечего понимать, а когда пытаются понять то, что нечего понимать, то ничего не понимают. Это чересчур открыто, а люди обычно открывают, так что в этом случае они открывают уже открытую дверь, и когда она не поддаётся их усилиям, они решают, что она закрыта.

— Вот кому я позвоню, — вдруг встрепенулся принц.

Он набрал номер и произнёс что-то вроде следующего:

— Угу-угу. Маха-маха коки навака. Атеа и туру-туру никои аи рима маатоа. Ава, топа, топа тахега! Тупа. Унуга ора! — И так далее, довольно долго.

Юноша, тем временем, вынул кошелёк и показал его содержимое невесте брата. Там были такие же монеты, какую он ей подарил на память. Она поняла, что это скорее сувениры, чем эквивалент вина.

Принц положил трубку. Взгляд его некоторое время блуждал, словно он всё ещё мысленно был там, куда звонил.

— Ну что? — спросил юноша.

— В общем всё в порядке. Сейчас они договорятся с поставщиками вина и у нас всё будет. Кроме замка, разумеется.

— Поэтому ты грустишь? — спросила принцесса.

Принц кивнул.

В тот же миг они остались на берегу среди камней, наедине с ветром, солнцем, морем и вином, сначала постигли великий путь, потом слились с природой, а когда уснули, то поняли суть всех вещей, недоступную никому, кто не знает сути вина, кто трезв, когда вокруг все пьяны и не способен быть пьяным без вина.