Свадьба — это только начало

— А я нисколько не сожалею. — Шарон встретила его недоуменный взгляд. — Я не могу сожалеть о том, чего нам обоим хотелось. Мы ведь с тобой взрослые люди. Конечно, этого не следовало допускать, но, несмотря ни на что, я не чувствую за собой вины. Мы не сделали ничего предосудительного. Нет. Мы все совершаем ошибки в жизни, но я не позволю тебе винить меня или себя за прошлую ночь. Никогда не позволю.

— Я не хочу, чтобы чувства вмешивались в наши с тобой отношения, — хрипло проговорил Грант. Его взгляд не выражал никаких эмоций.

— Ни о каких чувствах речи нет, — солгала Шарон. Он никогда не узнает о ее любви, подумала она и вскинула подбородок. — Я вовсе не считаю, что после этой ночи наша дружба должна перерасти в нечто иное.

Стало тихо. Грант пристально рассматривал Шарон. Затем кивнул, повернулся и вышел из комнаты. Шарон, вздохнув, опустилась на кровать. Нет, она не станет сожалеть об этой ночи любви с Грантом, сказала она себе с решимостью, которая испугала ее.

Всю свою жизнь она ждала этого, и будь она проклята, если пожалеет о случившемся.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Грант ругал себя всеми известными ему скверными словами. Пусть Шарон не винила его; сам-то он прекрасно понимал, что виноват. Ему следовало сдержать себя. Уйти. А вместо этого…

Грант стремительно пошел в ванную, содрал с себя одежду и пустил душ. Он надеялся, что горячие струи воды унесут с собой воспоминания о ласках Шарон. Как он теперь посмотрит ей в глаза? Он воспользовался ее женской беззащитностью и никогда не простит себе этого.

Ему необходимо поговорить с ней. Иначе она подумает, что он винит ее, а это неправда. Он, и только он, несет ответственность за случившееся.

Постепенно Грант усмирил свои эмоции. Потом выбрался из-под душа, вытерся и оделся. Причесываясь перед зеркалом, он посмотрел на себя и увидел мужчину с холодным выражением лица, явно одинокого. Таким он был до женитьбы на Шарон. Таким ему нужно и оставаться.

А если Шарон забеременела? От этой мысли Грант оцепенел. И тут же отвернулся от зеркала, не в силах смотреть на себя.

Тогда Шарон захочет родить ребенка. Он был уверен в этом.

Нет, она не забеременела, убеждал себя Грант.

Но это вполне вероятно, шевельнулось в нем сомнение.

За завтраком все молчали. Даже Кэсси притихла — возможно, из-за отсутствия Бриттани. Съев блины, она извинилась и отправилась в свою комнату.

Шарон отодвинула тарелку.

— Пожалуй, я позвоню в лечебницу и спрошу, нельзя ли нам навестить Бриттани. Тогда, возможно, у Кэсси поднимется настроение. — Она пошла к телефону.

— Шарон.

Серьезный тон Гранта насторожил ее. Шарон остановилась.

— Прошлой ночью мы не предохранялись. Если ты забеременела…

— Нет! — вырвалось у нее.

— Неужели это было бы так ужасно?

— Я не беременна. Этого просто не может быть, и говорить об этом нечего, — наконец выдавила из себя Шарон. И буквально выбежала из кухни, прежде чем Грант успел что-либо произнести. Ей совершенно не хотелось слышать о желании Гранта иметь еще детей. Тогда бы ей пришлось все ему рассказать. И он неминуемо стал бы жалеть ее, а от жалости один шаг до презрения.

Шарон бросало то в жар, то в холод при мысли, что она потеряет Гранта, если он обо всем узнает. Но если он будет настаивать, ей, конечно, придется все рассказать. Она молила Бога, чтобы Грант больше не возвращался к этой теме.

* * *

Когда Шарон выскочила из кухни, Грант остался сидеть словно пришибленный. Чувство вины было настолько сильным, что он не мог ни двигаться, ни говорить. Шарон хотела детей. Об этом говорил ее взволнованный голос, боль в глазах…

Какой же он негодяй! Как можно лишать Шарон того, чего она так сильно хочет?!

Довольно долго Грант не двигался с места и размышлял. Его одолевали эмоции, которые, как ему казалось, он мог держать в узде. Он пытался разобраться в мыслях, мучивших его. Старался понять смысл своей жизни, совершившей столь неожиданный поворот.

Наконец он встал и отправился искать Шарон. Она была у себя. Сидела на кровати спиной к двери и смотрела в окно. Грант шагнул в комнату и закрыл дверь. Шарон напряглась, но не повернулась. Он подошел к ней и сел рядом, стараясь не вспоминать о том, что случилось именно здесь всего несколько часов назад.

— Нам нужно поговорить, — начал он.

— Я сказала тебе…

— Я знаю, что ты сказала. — Он помолчал, с усилием сглотнул и продолжил: — Мы могли бы иметь детей, Шарон. — (Она молчала, даже не смотрела на него.) — Я хочу сказать… Ты истинная женщина, Шарон. Ты создана, чтобы быть матерью. Мне бы хотелось… Я хочу, чтобы у нас с тобой были дети. Тебе это нужно, и ты этого заслуживаешь.

Шарон глядела на него во все глаза.

— Я знаю, мы не любим друг друга, — продолжал Грант, — но мы не безразличны друг другу. Неужели этого недостаточно?

— Нет! — воскликнула Шарон. Она закрыла лицо руками, опустила голову, и густые кудри упали ей на руки. Через секунду она посмотрела на Гранта. Лицо ее побледнело, в глазах блестели слезы.