Свадьба Кречинского. Пьесы

Расплюев (жует). Ну, если бы таперь душа да еще кушать попросила, так что бы это было… Ложись да умирай.

Тарелкин. Точно, умирай. (Хочет налить ему в рюмку .)

Расплюев (подставляя стакан). Нет, вот стакан. (Пьет .) Эх ты, валяй, гуляй, душа-девица.

Тарелкин (приносит еще хлеба). Что за пасть такая. Да это бездонная яма! Куда ж это у него проваливается?

Расплюев пропускает ломоть.

Еще… Что тебя, прорвало, что ли? (Вслух.) Скажите, как вы себя чувствуете?..

Расплюев. Ну – скажу вам, еще ничего не чувствую.

Тарелкин. Неужели?

Расплюев. Натура такая: оргaн. (Наливает стакан водки .)

Тарелкин. Это водка.

Расплюев. Водка – так водка. (Выпивает .) У меня это, батюшка, под одним номером.

Тарелкин смотрит на пол.

Вы чего ищете?

Тарелкин. А я смотрю – может, у вас днище выперло – так не проходит ли насквозь?

Расплюев (встряхиваясь на стуле). Нет, сударь!.. У меня крепко, – не пройдет. – Вы слыхали, у Паганини хорош был инструмент?

Тарелкин. Слыхал.

Расплюев. Ну, у меня лучше.

Тарелкин. Верю.

Расплюев. Об этом инструменте расскажу вам, государь, гисторию: прихожу я этто в трактир; – спросил калач, чаю; вот у меня инструмент мой и заиграл; песни такие – ну! – стало, мол, работы просит. Делать нечего: подай, говорю, ветчины порцию, икорки порцию, водки по препорции; – думаю, так, мол, червяка этого я тем и заморю. – Съел. Представьте себе, милостивый государь, не берет!

Тарелкин. Тссссс…

Расплюев. Хорошо, думаю; отвалил еще хлеба, сыру спросил, хересу выпил; а меня, милостивец, еще злее на еду позывает. – Фу-ты, мол, штука какая? Давай, говорю, блинов! Пропустил десяток, послал другой в погоню – только зуб разгорается – третий! Хоть ложись да умирай – не берет!!.

Тарелкин. Необычайно!!.

Расплюев. Вижу, дело плохо – все хляби мои стало, мол, разверзлись; и приказал, сударь, я подать по-нашему, по-русски: аржанова хлеба коврижину, три сельдины – по полену каждая, да квасу жбан – перекрестился – восчувствовал этак, съел; ну, будто и завязало. Так у меня тут (хлопает себя по брюху) огнь неугасимый и червь неутолимый.

ЯВЛЕНИЕ III

Те же; входит Людмила Спиридонова.

Людмила. Скажите, отцы, – Сила Силич Копылов здесь, что ли, проживает?

Расплюев (ест). Здесь, касатушка, здесь.

Тарелкин. Что тебе, матушка, нужно?

Людмила. Так, и где ж мне их найтить-то?

Тарелкин. Да вот он – я.

Людмила. Что ж мне это сказали, что вы померли?

Тарелкин. Нет, – это шутки, это глупые шутки.

Людмила. Н-да! Ну, я очинно рада. А то куда ж бы мне мою головушку приклонить. Ну что ж, вы Людмилушку-то помните, а?

Тарелкин. Какую Людмилушку?

Людмила. Людмилу Спиридонову; соблазнители вы!

Расплюев и Тарелкин смеются.

Тарелкин (рисуется и припоминает). Амалия… ну Розалия… была, кажется, одна Капалия… ну Людмилы, нет – Людмилы не помню. Да она из балета или из школы?

Людмила. По протомойству.

Тарелкин (с презрением). По протомойству?!! – Нет, я по протомойству никого не знаю.

Людмила. Ну, а сердце-то ваше не вещует?

Тарелкин. Ну нет; не вещует.

Людмила. Так вот она.

Тарелкин. Неужели? Вот те раз! Да это чудовище какое-то! – Нет, черт с тобой; – я такой женщины не понимаю.

Людмила. Ой ли? Вот как! Не понимаешь? А детей видеть хочешь?

Тарелкин. Какие дети? Что ты? У меня никогда детей не было.

Людмила (Расплюеву). Вот они каковы, ваше благородие: наплодят, да опосля и знать тебя не хотят. (Отворяя дверь .) Эй, дети, сюда!

Вбегают двое ребятишек.

Тарелкин. Что это? – Боже мой!..

Людмила. Ну, детки, вот ваш тятенька… Что, хорош – а? Ну не взыщите – каков ни есть – к нему.

Ребятишки бросаются на Тарелкина, —

он от них отбивается.

Тарелкин. Прочь, прочь, бесенята, прочь!!. (В отчаянии .) Как, вся жизнь!!. С прачкой?!! Нет!! Никогда.

Людмила (припадает к нему и нежничает). Ну полно, Силич, – давай на мировую, ведь не впервой. Ах! Силич! Силич! Ндруг! постарел же ты… айиньки постарел. Тебя и не признаешь; облез, как колено голое. Да здесь взаправду в Питере воды такие (махнув рукой), так куда ж тут быть жиру или доброй сытости. Знаешь, Силич, как я только тебя увижу, так во мне две перемены бывает: одна от моей пламенной горячности, а другая от твоей жестокой холодности. (Ласкается.) Силич, друг.

Тарелкин. Ступай вон, гадкая баба, – вон! Я тебя не знаю, – вон! И щенят возьми, – а то я их в окно выкину.

Людмила (Расплюеву). Вот, мой отец, слышали? Будьте свидетели! Вот как он свое исчадие прогоняет. Я вам, ваше благородие, просьбу подам – вы его, зверя, укротите.

Расплюев. Приходи в часть. Там частному приставу и подашь.

Людмила. Ну, так прощайте, ваше благородие. (Берет детей .) Я сейчас и подам… (Уходит .)

ЯВЛЕНИЕ IV

Расплюев, Тарелкин, Варравин переодет;

в военной поношенной шинели, парик, густые усы, зеленые очки; резкий, военный тон; хромает

и подпирается костылем; толпа кредиторов.

Шум и голоса; стучатся в дверь.

Тарелкин. Кто там? Кто это там?