Свадьба – навсегда! (сборник)

– Так я ж там два года после вуза отрабатывал, только в отпуск мог домой поехать, а до этого далеко было… Так вот – гуляем мы так, гуляем, а она все мнется… А я-то молодой, горячий! Мне ж невтерпеж! Тем более Ниночка-то и в девках ох аппетитна была – коса русая, щечки с ямочками, и тут у нее, – дядя Вася потряс пятернями перед собой, – был полнейший порядок… Ну и в один прекрасный момент, когда мы в городском парке под ручку гуляли, я набрался храбрости и заявляю: надо нам как-то с этим решать, или давай мне тут же ответ, или… Тут Ниночка моя мне на шею и в слезы: я тебя, Вася, очень люблю, но… И плачет, и плачет! Я тут, грешным делом, думаю: а ну как она передо мной, ну, как перед будущим мужем по девичьей части виновата? Ну, так, околицей, спросил… Не помню уж как… А она аж вскинулась – как про меня такое подумать мог?! Я, мол, честная девушка! Усадил я тогда мою честную девушку на скамеечку, за ручку взял, в глазки ее зареванные поглядел, утешил как мог… А она мне и рассказала, как на духу, что вроде до меня за ней еще два хлопца увивались – и оба по-серьезному. И обоих она домой приглашала. А они, говорит Ниночка, пару-тройку раз пришли, а потом как отрезало – не звонят, депеш не шлют, вроде как и ничего не было. А Ниночке моей уж двадцать второй годок шел, техникум закончила уж год, а не замужем…

– Засиделка по тем временам, да? – не смогла не съехидничать Алиска.

– Ну, я-то такого мнения не придерживался, но жениться на ней сильно хотел, сильно… А она в том смысле выразилась, что прямо какой-то сглаз на ней: стоит жениху у них в доме побывать, хоть пару раз, так он куда-то пропадает. И вот, мол, боится она, что и я так исчезну.

– Может, и вправду кто-то наворожил? – задумчиво проговорила Алиска. – Сейчас такое не отрицается.

– Ну, можно сказать и так – сглаз, но это все потом только выяснилось. А тогда я сказал своей любимой: давай сделаем все как у людей. Не верю я ни в какую эту антисоветскую ворожбу, знакомь с родителями, заявление подадим и будем думать, как нам жизнь совместную устраивать. Она опять заслезокапила: я тебя потерять боюсь, люблю – не могу, и все такое в том же духе. Я ее заверять стал, что ни при каких таких условиях от нее не откажусь, хоть в одном этом платьишке возьму. Посидели мы так, поворковали, пока комары одолевать не начали, договорились, что в следующее воскресенье я чин чинарем явлюсь пред оченьки ее родителей – как натурально жених.

– Ой, как здорово! – всплеснула руками Алиса. – Как мило это у вас тогда было! Так очаровательно…

– Ну, было-то по-всякому – случалось, и через партком женились. Или, мол, расписывайся с девчонкой, раз испортил, или партбилет на стол и с солидного предприятия с «волчьим билетом».

Алиска вздернула бровки, но промолчала, ожидая продолжения истории.

– Вот таким макаром я, при всем тогдашнем моем возможном параде, в воскресенье заявляюсь к Ниночке домой. Ноги, конечно, ватные, язык распух слегка, но ничего, ворочается… Родители ее люди хорошие были, царство им небесное, приветливые, сестренка Ниночкина младшая, Тоня, года на четыре, что ли, Ниночки помладше, там же крутилась. Школу тогда она только закончила. Ладно, сидим, про то про се с тестем будущим толкуем, дамы наши на кухне угощение стряпают. Ну, вот вроде и ладно, поговорили культурно так, посидели. Потом я засобирался, а Ниночка пошла меня провожать. День хороший был, вроде как сейчас, гуляем. Только чувствую я, в животе у меня революционная обстановка намечается…

– Чего это? – не поняла Алиса.

– А то, что в утробе бурлит, урчит и бунтует, даже спутница моя драгоценная подозрительно коситься стала. Да еще, понимаешь, в сон клонить стало. Самочувствие очень… не очень. Чувствую – прогулка наша с любимой на сегодня заканчивается, хотя еще день-деньской на дворе. И с каждой минутой мне все поганее – глаза слипаются, а в животе военные действия начались нешуточные. Соображаю – еще десять минут такого чилийского переворота, я перед невестой моей опозорюсь раз и навсегда. Мозги совсем слиплись – что сказать, как сбежать, чтоб ее не обидеть?… И не соображаю ничего, хоть головой об дорогу колотись! Наконец соврал я Ниночке, что мне как бы на дежурство надо по общежитию, где я тогда как молодой специалист проживал. И ходом, ходом как угорелый – ну, как мог в том моем ватном состоянии… Хорошо, городок тот был небольшой, во все стороны, считай, двадцать минут бодрой ходьбы, а то б!..

Дядя Вася, будто снова переживая тот кошмарный момент, схватился за шею, сокрушенно покрутил головой в седом ежике и шумно вздохнул, почти застонал.

– И не знаю, как до туалета типа сортир добежал… Хорошо, хоть в воскресенье народ весь на гулянке был, очередь на оправку не стояла, а то осрамотился бы перед общественностью, как пить дать… А сам едва на ногах держусь – как в толчок не спланировал, не знаю. Глаза сами закрываются, хоть спички под веки подставляй… Как я из нужника выполз, как в своей комнатенке спать ткнулся – не помню, хоть убей!

– М-да, что-то там было неладное, – решила посочувствовать Алиса. – Странная ситуация.