Свадьба – навсегда! (сборник)

Папа, все еще недоумевавший по поводу развития событий, крепко пожал Диме руку:

– На кого учимся, молодой человек?

– На банкира, – скромно ответствовал Дима, слегка сбледнув с лица от рукопожатия бывшего шофера, а ныне хозяина таксомоторного предприятия.

– А, это хорошо! – бодро отозвался папа. – Банкиры стране нужны! И что ждет в будущем нашу банковскую систему?

– Процветание, – сообщил Дима, потупившись.

– Но не дождется, – буркнула Викуля тихонько – так, что ее услышала только Маринка.

Так, слово за слово, сговорились познакомиться с будущей сватьей-профессоршей и назначили дату, когда подавать заявление в ЗАГС. Вот так, значит, и двинулось дело к Маринкино-Диминой свадьбице. Все чин по чину.

На кафедре у Димы спрашивали: чего это он так скоропалительно женится? Уж не… А?

– Нет, ну что вы, – отвечал он с достоинством. – Просто предложили горящую невесту.

Если откровенно, то мнением Диминой мамаши о происходящем никто не интересовался, и она, узнав, что сын, даже не окончив аспирантуры, вдруг засобирался под венец, разрыдалась благородными грудными звуками и забегала – четыре шага туда, четыре обратно – по их с сыном комнатке в институтской общаге.

Дима, увертываясь от мамы, терпеливо ждал окончания грозы.

– Но ты хоть ее любишь? Ответь мне, Дмитрий! – остановилась наконец мама. – Скажи откровенно!

– Конечно, – улыбнулся Дима, и на его нежно-розовых щечках образовались две прелестные ямочки. – Марина – она такая!.. Веселая, задорная! Мне никогда так хорошо не было, как с ней. Правда!

– На веселье семейную жизнь не построишь, пойми, Дмитрий! – воскликнула мама, жестоко, по-гестаповски, с хрустом, выкручивая собственные пальцы.

– А на скуке ее не сохранишь, мама, – снова сделал финт ямочками Дима.

Мама обиделась, присела на краешек старого дивана, на котором четверть века назад, отчаянно стыдясь характерного скрипа пружин, зачала своего единственного ребенка, и принялась тихонько всхлипывать. Вольно или невольно Дима чувствительно клюнул маму в темечко – его папа ушел, давно уже, к хорошенькой студенточке-хохотушке, да так и забыл о них обоих навсегда.

– Ну хорошо, – сказала, навсхлипавшись, профессорша, – и когда же это все будет? Где вы будете, так сказать, семейно жить?

– А нам Маринкин отец их деревенский коттеджик отдает, – с облегчением выдохнул Дима. – И свадьба там же будет. Там хорошо! Тихо, свободно.

Разговор был на данном этапе исчерпан. Профессорша несколько дней всхлипывала, всплакивала, приговаривала, что сына у нее «купили». В один прекрасный момент Дима собрался с духом и, заикаясь с непривычки, цыкнул на мать:

– Я не вещь, чтоб меня покупали, мама! И у нас с Маринкой любовь. Любовь!

Мама удивилась появившейся прыти, но высказываться о том, что сынок набрался дурного тона у нуворишей, не стала – как-то неинтеллигентно. Опять же – любовь… Вдруг правда любовь?

Любовь!

А Маринку не узнавали родные и подруги. Она оперативно сменила номер мобильника, отшив таким образом всех своих хахалей, рокеров и байкеров, и сама носилась колбасой, почти в одиночку готовя свадьбу. Папа только оплачивал расходы, задним числом кляня себя за дурацкий ультиматум, который поставил дочке. Гулянка Маринкина, по правде говоря, обходилась семье гораздо дешевле. Утешало Маринкиных родителей только то, что свадьба и гулянка несопоставимы по продолжительности и общественно-нравственному звучанию.

Не все Маринкины придумки встречали однозначную поддержку родных – она, к примеру, возжелала идти регистрироваться в красном платье и алой фате. Вычитала где-то мудреное словечко «фламеум» и решила повыделываться перед умницей женихом и, главное, будущей свекровью. К счастью, сразу такого наряда в окрестностях не сыскалось, шить такое на заказ уже подпирало время, поэтому эти «алые паруса» благополучно отменились. Потом, правда, на беду папиному кошельку, Маринка прочла в Интернете, что самая длинная фата в мире была у какой-то там индийской принцессы и составляла свыше четырехсот метров в длину. И рассказала об этом папе…

– Я, доню, от своих слов не отказываюсь, – сказал тот, трусливо пряча глаза. – Хочешь – будет, хоть полкилóметра. Но я, как специалист, тебе говорю – город у нас не такой большой, и по прямой в нем твоя фата никак не поместится. А скатывать-раскатывать на каждом повороте – это как-то не по-людски. Зачем она тогда вообще такая?

– Ну-у, – пожала плечами Маринка. – Хочется.

– Эк! – крякнул папа в заключение. – Ну вот полтинник с гаком на этом долбаном свете прожил, а не знал, что девки тоже длиной меряются!

Словом, получилось так, как получилось.