Свадьба вампира

– Моя не такая. – Волошин достал платок и промокнул вспотевший лоб, было душно. Глянув по сторонам, он отцепил «бабочку» и спрятал в карман. – Стала бы она со мной по гастролям мотаться? Если бы не любила. Ни одного спектакля не пропускает, я на сцену, она в зал. Измена времени требует. Когда? Мы не расстаемся.

– Предлагаю тост за твою жену. Ей богу! Даже завидно.

– Святая женщина, – Волошин отнюдь не шутил. – Коньяк кончился, я пас.

Драма привстал, налил водку в обе рюмки вровень с краями.

– За святых женщин!

Они выпили… Волошин закусывать не стал, партия переходила в эндшпиль. Драма не унывал, даже наоборот, он поймал кураж, и готовил решающую атаку.

– Смотрю на вас, артистов, и удивляюсь! – Драма запланировал торжественную паузу, чтобы вызвать повышенное внимание, но икнул. – Пардон… Смотрю на вас, и удивляюсь. На сцене вы можете все! Трагически любить и величественно ревновать, стреляться на дуэлях и душить возлюбленных. Вы умны и бесстрашны, вы красивы даже в уродстве. И мы, публика, восхищаемся вами, готовы носить на руках, потому что вы человечны! Но эффект имеет место, пока вы на сцене, когда вместе со светом рампы на вас падает отблеск гения, его сияние. Но стоит столкнуться лицом к лицу? И полное разочарование. Ваши истинные чувства мелки, и напоминают картонную бутафорию. Кто сказал, что слава – синоним счастья? Кто сказал, что деньги гарант верности и любви? Не сомневайтесь, вы рогаты давно и навсегда. Скажи, что согласен, и кончим с этим. Аминь!

– Зачем ты так, – укоризненно сказал Волошин: раскосые глаза округлились от столь откровенной тирады. Черты лица утратили монументальность, кадык прыгнул и застыл. Казалось, артист готов встать и уйти, но тем самым докажет правоту собеседника. А Драма уже мотал головой, собираясь препарировать душу клиента, вскрыть язву до печени.

– Жалко смотреть, как ты лапшу хаваешь, нахвалиться не можешь.

– Лапшу?

– Макароны флотские. Это ты думаешь, что она в зале сидит, глаз не сводит, а на самом деле в гостинице тазобедренным суставом работает. Жену твою не знаю, говорю про жен и мужей в целом. А после спектакля встретит, расцелует и клюкву развесит. Сегодня ты был великолепен! Я не могла сдержать слез. Особенно удался финальный акт. А сама хохочет про себя, птичкой заливается. Да ее тошнит от Оперы, она же не артистка. На измену время требуется? Хочешь, расскажу, как моя бывшая женушка в обеденный перерыв со своим начальником успевала? Все сотрудники в кафе отправлялись, а они в кабинете закрывались, любовью обедали. И никто не знал, думаешь? Вся контора хохотала. Как я узнал? Подруга ее рассказала, когда по пьянке трахнул, можно сказать, нечаянно. Она хвасталась, понимаешь? Перед подругой своей хвалилась, как успевает в рабочее время мужу рога наставить. Доблесть, хитрость, отвага женская. А мне каково? Противно вспоминать, как боготворил, на руках носил. Одно утешение, сам не безгрешен. Если бы не та подруга, до пенсии рогами стучал: моя не такая, моя не такая! Еще хватало наглости сцены мне закатывать, если хотя бы на полчаса с работы задержусь. Нет у них логики!

Рассказ Драмы, похоже, произвел на артиста Волошина сильное впечатление. Он было задумался, но потом, словно стряхивая наваждение, произнес как заклинание.

– Нет, не может быть!

– Как хочешь.

– Но, если женщина любит, она не будет изменять!

– Да кто тебе сказал? Заладил свое, любит не любит. Без разницы…

Прискакал усталый официант, выложил счета тому и другому.

– Просим извинить, господа, начинается санитарный час.

Артист Волошин, все еще пребывая под впечатлением, механически взял счет и начал изучать. Зал опустел, только несколько официанток сервировали столы, готовясь к вечернему наплыву посетителей. Драма, не притрагиваясь к счету, вынул две 50-рублевые купюры, протянул официанту.

– Бутылку водки, пару салатов, и мы в расчете, за двоих.

– Позвольте! – Волошин достал объемистый бумажник. – Я рассчитаюсь отдельно.

– Николай Николаевич, сегодня я угощаю, день рождения у меня, а ты распоряжаться в следующий раз будешь. – Драма кивнул официанту.

Тот умчался, через минуту вернулся с запотевшей бутылкой водки, выставил пару салатов, и молча ушел. Артист смотрел укоризненно.

– Мы так не договаривались. Завтра премьера, надо быть в форме.

– Отоспишься! Разговор интересный, прерывать не хочется. На чем остановились? Ах да, любит не любит. Выпьем, – Драма свернул пробку.

– За несуществующего именинника?

– Жене веришь, а мне нет? Могу паспорт показать.

– Не надо, – Волошин махнул рукой.

Задел артиста разговор, еще как задел! Они выпили, символически закусили, взялись за сигары. Под ароматный дымок Драма продолжил:

– Мы их не понимаем, и женщины этим пользуются. Хочешь знать, как женщина превращается в патологическую шлюху?

Артист неуверенно кивнул.