Свадьба вампира

– Все, Валера. Тебе пора. Вот телефон, думай сам. Больше ничем помочь не могу, – она взглянула на часы, взялась за трубку. – Это смена, мне работать надо. Храни тебя Господь!

Бандерша в Бога верить начала? Когда гонят, надо уходить.

– Мадам! Спасибо за коньяк, – я забрал бумажку, поцеловал увядающую руку. Щелкнул каблуками, прихватил шапку и быстрыми шагами удалился прочь. Из рабочего коридора, минуя все официальные залы и помещения, сразу на улицу. И чуть не попался. Так вот оно и бывает.

Заехав колесами на тротуар, возле служебного входа стоял желто-голубой «уазик». Будь я трезвым, меня бы парализовало, или того хуже, мог кинуться наутек, но выпитый коньяк подсказывал, что вряд ли ориентировки разосланы по всем округам и постам. На вид я пока приличный гражданин. Был бы в телогрейке и кирзовых сапогах, с номером на груди, тогда бы несдобровать. За рулем сидел сержант, который поймал меня в прицел милицейских глаз, другой курил с другой стороны машины. Чего уставились? Я похлопал себя по карманам, испугался, что клапан на кобуре может быть не застегнут. То-то будет потеха, если кольт вывалится, объясняйся потом, что ствол стартовый и угрозы обществу не представляет. Я приблизился к водительской дверке «уазика», по пути рассеянно пнул по колесу, проверяя надежность, а носы-то у ботинок? Забыл! Стальные. Машина вздрогнула, однако покрышка выдержала, не лопнула. Хорошо еще, не в диск угодил, а то погнул бы, ремонт оплачивай, вместо тюремного ларька.

– Слышь, водила! Огоньку не найдется? – спросил я голосом заправского шофера, и опять прокол. В дубленках и шапках енотовых водители бывают, но только у высокого начальства. А может, я генерала вожу в свободное от отдыха время. Я вытащил пачку американских сигарет. – Угощайся, братишка. Кого ловим?

– Мафию, – сержант сострил, не подозревая, что близок к истине. Глянув на мое лицо, он вытащил сразу две сигареты, одну сунул за ухо, достал спички, прикурил, отдал коробок. – Оставь себе, у меня еще есть. Проходите, гражданин! Не положено.

– Благодарю, – прикурив, я автоматически направился в сторону гастронома. На душе было пакостно, но тут по крышам брызнуло солнце, и сразу потеплело. А ведь сегодня первый день весны, подумал я и невольно улыбнулся. Две встречные девушки, наверно, десятиклассницы, расцвели в ответ. Я остановился, пораженный их юностью, безмятежностью и красотой, проводил взглядом. Девушки, шушукаясь между собой, медленно удалялись и пару раз оглянулись.

Боже, как они похожи. Нет, между собой они, конечно, разные, это для меня одинаковые. Обе смеются, и обе счастливые, тем и похожи, и знать не знают, что с ними будет через пару лет, сколько неразрешимых вопросов поставит жизнь. И любить будут, и страдать, и одна из них, возможно, станет балериной, а другая шлюхой, одна выйдет замуж и проживет порядочную жизнь, родит детей и будет ругать единственного мужа, который на всю жизнь, а другая будет болтаться по кабакам, менять своих ухажеров, и смеяться над супружеской верностью. И встретившись вот здесь же, на этой улице, они не будут здороваться, обливая одна другую презрением, грязью и сплетнями. Но так или иначе пройдет время, они состарятся, и снова сделаются похожими, как две капли воды. И опять начнут здороваться, встречаться в парке и сидеть на лавочках, вспоминать юность и первых кавалеров, которых тогда не поделили, вздыхать над пожелтевшими фотографиями и души друг в друге не чаять. Стоит ли биться над неразрешимыми вопросами, как жить и кого любить, что делать в эту минуту или следующую? Все это неважно. Важна сама жизнь: вот эта беспечная юность, эта неотвратимая старость. То и другое прекрасно. А середина только кажется бурной и бесконечной, как море. Нет, жизнь не море. А всего-навсего ручеек, тонкий, чистый и очень прозрачный. Какая разница, шлюха или балерина, если они одинаковые? Какая разница между мной и Серегой? Да никакой, хотя он бывший комитетчик, а я бывший сутенер, мы же братья. Мы похожи меж собой как эти две девочки, которые прошли мимо, не зная, что они счастливы. Смешно, когда люди ненавидят друг друга, и грустно, когда убивают. Все равно что палец на одной руке ненавидит и мечтает убить палец на другой, или соседний. Мы одно целое, мы родные.