Свадьбе быть!

На какой-то миг мне почудилось, что он собирается обнять меня за плечи. Даже руки приподнял. Но в последний момент передумал и продолжил нарочито равнодушным тоном: – Мелисса, прости за откровенность. За обедом я услышал о тебе достаточно. Да, живешь ты самостоятельно от родителей. Но, насколько я понял, особых отношений с противоположным полом у тебя не было. Идеальная мишень для афериста. Единственная дочь богатых родителей, вздумавшая продемонстрировать самостоятельность. Но все прекрасно понимают, что в случае чего – родители с радостью примут тебя обратно под заботливое крылышко.

– Фредерик не такой, – прошептала я, силясь не разреветься.

Нет, я не заплачу. Ни за что не заплачу перед этим ехидным и невыносимым типом! Не хочу, чтобы он увидел мою слабость.

– Я верю, что ты веришь в это, – как-то замысловато выразился Густав. – Но, заметь, что за весь день он ни разу не показал нам ни одного наброска. С колен блокнот не убирал, но ревниво следил, чтобы в него кто-нибудь случайно не заглянул. Ты когда-нибудь видела его картины?

– Я знаю, что он недавно закончил портрет для одной богатой семьи, – сухо сказала я. – Собственно, поэтому и сумел пригласить меня в лучший ресторан Арраса. Но картины… Фредерик, как и любой художник, наверное, суеверен. Он не любит показывать незаконченные творения. А законченные сразу же отправляются новым владельцам.

– Понятно. – К моему величайшему удивлению, это прозвучало не язвительно, а вроде как с сочувствием. Я покосилась на Густава, которого по-прежнему видела в отражении, но он глядел куда-то поверх моей головы, явно задумавшись о своем.

– Но он настоящий художник! – упрямо повторила я. – Наше знакомство началось с того, что он подарил мне рисунок. Мой портрет, пусть и набросанный второпях, но вполне профессиональный.

«Не подарил, а продал, – ехидно напомнил мне внутренний голос. – И он вполне мог заказать этот портрет у какого-нибудь студента художественного училища. Благо стоит это не так дорого. И его задумка сработала. В итоге вы разговорились и познакомились».

Я с усилием тряхнула головой, отгоняя эти мысли подальше. Не хочу думать о Фредерике такие гадости!

А еще у меня так и жгло язык рассказать Густаву о «любезном» предложении Фредерика потребовать свою долю от участия в затее отца. Но, понятное дело, я и не подумала этого делать. Тогда все станет совсем очевидно. А я все-таки не хотела верить в коварство Фредерика. Наверняка он сам стал жертвой мошенников.

Потому как в противном случае получается, что в один миг я лишилась возлюбленного. А про жениха и говорить нечего. Все равно наш брак продлится не больше пары месяцев. В то время как этот противный задавака Густав остался при своих, так сказать. В любви к нему Клео вроде как не приходится сомневаться.

– Всегда так больно наблюдать, как разбиваются девичьи мечты, – сентиментально вздохнула Маргарет. – Бедняжка!

– Не надо меня жалеть, – сдавленным голосом потребовала я. Решительно обернулась к комнате.

Густав оказался даже ближе, чем мне представлялось. Я даже испуганно отшатнулась было, но тут же взяла себя в руки. Не поцелует ведь он меня, в самом деле. Этого в наш договор не входило. Два месяца спокойного брака без скандалов и выяснений отношений – и мы навсегда разойдемся. Он начнет строить счастливую семейную жизнь с Клео. А я…

Я тоже найду чем заняться, если подозрения по поводу Фредерика окажутся верны.

– В общем, дети мои, – Маргарет, старчески охнув, в свою очередь поднялась с кровати. – Думайте. Поверьте моему опыту и возрасту. Не все так просто в договоре ваших родителей. Ищите подводные камни. Иначе через недельку придется вам клясться в верности друг другу.

– Невелика беда, – ответил Густав. – Мы договорились с Мелиссой, что брак продлится не больше пары месяцев. А потом мы заживем долго и счастливо. Порознь.

Маргарет как-то странно улыбнулась, открыла было рот, словно собиралась что-то сказать, но в последний момент передумала.

Густав подошел к сумке, сиротливо стоявшей около туалетного столика. Поднял ее и первым отправился прочь.

И в самом деле, мы и без того слишком задержались. Больше в этом доме нам делать нечего.

– Простите за беспокойство, – на самом пороге попросила я у Маргарет. – Клео убеждала, что вы останетесь с ночевкой у сестры. Поэтому ваше появление стало полнейшей неожиданностью для нас.

– Ничего-ничего, – заверила меня женщина. Лукаво подмигнула и добавила: – Если эта озорница будет доставать тебя – ты шепни ей на ушко, что дома-то ее теперь ждут. Хотя, чует мое сердце, что она найдет еще тысячу и одну причину, лишь бы остаться в самой гуще событий.

И уже закрывая за собой дверь, я услышала ее финальные слова, обращенные явно ко мне, поскольку Густав уже спускался по лестнице:

– И помни, девочка, недаром говорят, что стерпится – слюбится.

Это прозвучало очень странно. Как будто Маргарет по какой-то непонятной причине желала счастья мне в будущей семейной жизни с Густавом. Но почему? Клео ведь ее племянница. Именно о ней старушка должна радеть.