Свадьбе быть!

– Молодой человек, у вас серьезное сотрясение мозга, – проговорил целитель, колдуя над его многострадальной головой. – Я, конечно, остановлю кровотечение. Немного восполню запас вашей жизненной энергии и перевяжу вам рану. – Хмыкнул и добавил, неодобрительно покосившись на валяющееся неподалеку полотенце: – Нормально перевяжу. Но вам все равно стоит отправиться в больницу. Полагаю, ближайшую неделю вам придется провести в постели.

Я грустно вздохнула. Да, я явно перестаралась. Одно радует: вроде как Густав умирать не собирается.

– А еще на вашем месте я бы вызвал полицию, – проговорил целитель, бросив на меня очередной неодобрительный взгляд.

– Зачем? – удивленно спросил Густав.

– Вашей девушке не помешает хороший урок, – пробурчал целитель. – Обвинение в причинении телесных повреждений хорошо прочистит ей мозги. Авось поймет, что импульсивность и излишняя эмоциональность – далеко не лучшие качества.

Это я-то излишне эмоциональна? Ничего себе! А как я еще должна была отреагировать, услышав, что кто-то хозяйничает в моей квартире?

– Пусть заплатит вам за моральный вред, – посоветовал целитель. – И компенсирует затраты на лечение. А если нет денег, то проведет в камере месяц-другой. Там ее быстро научат владеть эмоциями.

На редкость противный тип! И советы у него противные. Я ведь рассказала, как дело обстояло на самом деле. По-моему, у меня была более чем веская причина поступить так, как поступила.

– Мелисса не виновата, – хрипло сказал Густав. – Я сам оплошал. Не подумал, что она может испугаться. Будет мне наука впредь.

– Ну, как знаете, – пробурчал целитель, недовольный таким решением.

Сжал руки – и голубое свечение вокруг головы Густава медленно угасло. А целитель уже залез в объемную сумку, которая висела у него на плече. Достал оттуда бинты, небольшую мензурку с прозрачным содержимым и плотно притертой крышкой, вату. И вновь сосредоточенно засопел над макушкой Густава.

– Сейчас будет немного больно, – предупредил целитель, с усилием откупорив мензурку. Щедро ливанул из нее на вату.

По комнате тут же разлился непонятный горьковатый запах. А целитель уже осторожно провел смоченной лекарством ватой по волосам Густава.

Судя по всему, последнему было очень больно. Он опять побледнел, прикусил нижнюю губу в попытке сдержать стон и принялся шумно дышать через нос.

– Ничего-ничего, потерпите, – приободрил его целитель. – Сейчас я закончу.

Правда, вопреки своим словам, он еще не меньше десяти минут возился с раной Густава, тщательно обрабатывая ее.

В самом начале этой экзекуции Густав неосознанно схватил меня за запястье. И при каждом новом прикосновении целителя крепко сжимал пальцы.

Вряд ли, конечно, он желал причинить мне боль. По-моему, он даже не осознавал, что делает. А я не смела выдернуть руку, лишь каждый раз со свистом втягивала в себя воздух, когда Густав вновь и вновь испытывал мою руку на прочность. Ух, аж кости хрустят! Ну да ладно, потерплю, главное, чтобы не сломал ненароком.

Наконец целитель отложил в сторону пропитавшуюся кровью ватку и распечатал упаковку бинтов. И через несколько мгновений голова Густава оказалась в плотной белой повязке с кокетливым бантиком спереди.

– Ну вот. – Целитель отряхнул руки и встал. С довольной улыбкой осмотрел свою работу со всех сторон, после чего принялся упаковывать вытащенные вещи обратно в сумку.

– Простите, а не могли бы вы еще взглянуть на мою ногу? – робко попросила я. – Я наступила на осколок. Попыталась его вытащить, но, кажется, часть стекла еще осталась внутри.

Целитель недовольно скривился, но не стал отказываться. Вновь присел на корточки, правда, теперь около меня. И потыкал пальцем вокруг пореза.

Я ойкнула. Как-то не очень аккуратно он это делает. С Густавом обращался более бережно.

– Сейчас промою порез – и будет видно, – заявил мужчина.

Вновь потянулся к своей мензурке, которую не успел убрать в сумку. Правда, на сей раз не стал утруждать себя и смачивать ватку. Вместо этого он щедро полил мою ступню прямо так.

Я аж взвыла от неожиданной боли. Теперь понятно, почему Густав так цеплялся за мое запястье, что наверняка оставил кучу синяков. Создавалось такое чувство, будто мне в ступню впилась сразу тысяча ос. Или же ее окунули в жидкое пламя.

– Спокойнее, – укоризненно проговорил целитель. – Зачем так кричать? Берите пример со своего возлюбленного. Он вел себя куда достойнее.

Я бы могла сказать, что Густав – мужчина, а я – девушка. И потом, целитель обрабатывал рану Густава намного аккуратнее. Но промолчала, не желая накалять обстановку.

По-моему, этот целитель по какой-то непонятной причине настроен ко мне негативно. Видимо, действительно считает, что я огрела Густава в порыве ревности или обиды, вот и наказывает столь оригинальным способом.

– И в самом деле вижу осколок, – проговорил целитель таким тоном, как будто был безмерно разочарован этим обстоятельством.

Подтянул к себе сумку и выудил из ее глубин длинный тонкий пинцет. Ловко подцепил край стекла и быстрым движением вытащил его. Повязку, впрочем, делать не стал. Вместо этого он налепил на порез пластырь.