Свадьбы

— Рано еще. Половина второго. — Костя взглянул на ручные часы. — Через час пойдем.

— Надоело ждать, — сказал Митя.

— Ждать и догонять всегда плохо, — сказал Костя.

Они вытянулись на траве, перевернулись на животы, сорвали по травинке, пожевали и опять стали разговаривать.

— А у него семья какая? — спросил Костя.

— У кого? — спросил Митя.

— У нового начальника милиции.

— Не знаю. Отец говорил, что он пока без семьи. Пока в кабинете живет. А что?

— Да так. Случай вспомнил. Один в Ленинграде в ЦУМ зашел перед самым закрытием и в мужском отделе спрятался, где пальто висели. А там ночью сторожевая собака бегает. А у него кусок окорока с отравой. Он его собаке бросил, она ножки вытянула, а он в ювелирный отдел. Чемоданчик нагрузил и опять в пальто спрятался. Утром ЦУМ открыли, народ хлынул. Он без всяких вышел и идет. А тут замок на чемоданчике расщелкнулся и все золото на пол полетело. Ну, его взяли. А у начальника милиции девчонка в садик ходила. Его кореши девчонку украли, а начальнику письмо: отпу́стите такого-то — вернем, а не отпу́стите — убьем. Того, раз, — и выпустили.

— То в Ленинграде, — сказал Митя. — У нас такого не бывает, у нас тихо.

— Хорошенькое «тихо». А нового зачем прислали? Сам говорил: порядки наводить.

— Так это по борьбе с пьянством. Совсем другое дело, — сказал Митя. — Он уже в «Полете» перед картиной выступал, клялся, что ни один пьяный по улице не пройдет.

— Что ж он, всем пить запретит? А чем магазины торговать будут? У них план.

— Да ну! Отец тоже говорит: глупость это. Он ему уже насчет столовки-ресторана высказал.

— А что насчет столовки-ресторана?

— Да ну! Новый возле нее вечером два наряда держит. Туда входи и пей, сколько хочешь. А если вышел и шатаешься, — в машину и в отделение. Сразу пятнадцать суток и десятка штрафу. Отец считает, что это не метод.

— Что ж он жмот у тебя такой, отец твой? Деньгу гребет, а ты ни Крыма, ни Кавказа не видал. Жалко путевку купить, что ли? Ему ж со скидкой положено.

— Да ну! Он считает, что лучшего курорта, чем наша речка, нету.

— Хе, курорт! Одним плевком переплюнешь. Ладно, спутешествуем с тобой на Кавказ. Я его тоже только в кино видел.

— Что-то неохота поездом ехать. Лучше б самолетом.

— Давай самолетом, — согласился Костя. Он чиркнул далеко слюной, сказал: — А мы вот как сделаем. Встретимся, как решили, на разъезде. На пассажирский не сядем, обождем ночного товарняка. В Бахмаче спрыгнем и на таксо до Киева. А там самолетом, идет?

— Да ну! Лучше электричкой до Киева.

— Электричкой долго, — снова чиркнул слюной Костя. — Я за таксо.

Обсудив бегло поездку на Кавказ, они поднялись с травы. Было четверть третьего. Костя открыл чемоданчик, подал Мите продолговатую картонку, привязанную к белому шнурку. Митя сунул картонку под рубашку. Потом они надели черные очки, чтоб солнце не резало глаза, и не спеша пошли в город.

Через восемь минут они вышли на центральную площадь. Солнце ярко светило. Было жарко и душно. Из широкой трубы деповской котельной валил черный дым, клочья сажи кружились в воздухе. За каменной трибуной свиристяще шипел маневровый паровоз, выпуская на площадь клубы белого пара.

Людей на площади не было. В «Полете» шел дневной сеанс, а до вечернего было далеко. Газетный киоск был закрыт. Цистерна с квасом и ящик «Мороженое» стояли на месте, но продавщицы куда-то сгинули. Продуктовый магазин был закрыт на ремонт. Промтоварный, находившийся в узком закоулочке, работал. За промтоварным — винно-водочный павильончик. Он был открыт. За павильоном — книжный киоск. Там сидел киоскер, дремал, разморенный жарой.

Костя и Митя вошли в промтоварный. Покупателей не было. Одна продавщица читала книжку, сидя на стуле у входа в отдел верхней одежды. Другая тоже читала книжку, сидя за прилавком галантереи. Костя и Митя постояли у прилавка, поглядели на разложенный товар. Пощупали плащи и пальто в другом отделе и вышли, ничего не купив.

Они прошли мимо винно-водочного павильона, мимо книжного киоска, где дремал старик киоскер, и зашли в хлебный магазин. Свежий хлеб еще не привезли, а посему полки были пусты и покупателей тоже не было. И в этом магазине продавщица читала книжку.

Костя и Митя вышли из магазина, направились к площади старой дорогой.

— Значит, тетя Катя? — спросил Митю Костя.

— Ну! — ответил тот.

— Заходим, — сказал Костя.

Они вошли в винно-водочный павильон. Митя закрыл дверь на крючок, достал из-за пазухи картонку и повесил ее на стеклянную дверь. На картонке было написано — «Переучет».

Костя подошел к прилавку и сказал:

— Привет, тетя Катя!

Пожилая тетя Катя расставляла на полке «Горілку з перцем». Она обернулась к Косте, улыбнулась и сказала:

— Привет, племянничек.

— Руки вверх! — приказал Костя, наставив на тетю Катю пистолет. — Ни слова, иначе выстрелю! Гоните выручку! Сюда, в чемодан! Быстро, быстро!.. — В одной руке Костя держал пистолет, в другой — раскрытый чемоданчик.

Но тетя Катя не могла отдать выручку ни быстро, ни медленно. У нее вылезли из орбит глаза, и она превратилась в мертвую статую.

— Я кому сказал?! Ну!.. — прикрикнул на статую Костя.