Свадьбы

Вот она поплакала тогда, говоривши все это, потом умылась и отправилась со своим грузом на базар, пообещав мне, что зайдет еще с базару. И только она со двора, как во двор новые гости: Яша Назаренко с сыном Леней. Считайте, они мне по мужу моему, Ивану Харитоновичу, родней приходятся. Это ж племянница Ивана Харитоновича, Наташа, что кабанчиком меня наделила, замужем за Яковом, а Леня ихний сынок. А в тот день Яша Леню с поезда встречал, а тот на каникулы из Киева прибыл. Он там в лесной академии учится, на тот год уже инженером по лесам будет… Так я приняла их, конешно, они свои вещи в сенцы внесли, потом умылись на дворе, а я тем часом завтракать сготовила. И так, пока они автобуса в село Гречиху дожидались, мы тут, за столиком, и сидели за разговорами. И вот тогда Леник про эти самые тарелки рассказал, а им ученые профессора говорили, да и сам Леник в книжках читал. Я, честно сказать, первый раз про такое слухала, да и Яша, отец его, про это не знал, потому как тоже очень сильно удивлялся…

Обождите меня минуточку, я платок из хаты вынесу, а то плечи холодит… А может, и вам чего дать спину накрыть? У меня куртка Мишина есть, капитанская, или так чего найду… А ты почему не в будке? Опять пришла чужие разговоры слушать? А ну, где моя хворостинка?.. Вот я тебе!.. Совсем ничего не видать в сенцах… Сейчас лампочку на секунду выщелкну… Так-то лучше будет, с платком… И вам курточку несу… Она легкая, хоть и на меху. Миша в ней по рыбу на озера ездит, на нее хоть ведро воды вылей — не промокнет. А сами вы слыхали про эти тарелки, что над землей летают?.. Ну, а я про это диво впервой от Леника узнала. Стал он тогда рассказывать, как они устроены и какие сигналы подают, да то, что их люди и над городом Прагой видали, и под городом Москвой они летали. А то говорил еще, что одна такая тарелка прямо на польскую землю села, близ самой речки. А там один человек гулял. Так те, что прилетели, выскочили из тарелки, схватили его и забрали с собой на другую планету. Там его вроде бы года два продержали, говорить по-своему научили, все у него выспросили, а после опять на тарелку посадили, отвезли до той самой речки на польской земле, выпустили, а сами скрылись. Он после все это вроде бы в книжке описал и ту книжку в Америке все читают.

Ну, я это все слухала, слухала, дивилась, дивилась, а когда провела Яшу с Леником на автобус да легла подремать, тут и залетали у меня перед очами эти тарелки. Летают они по небу, огнем дышат, на луг садятся, а с них не то люди, не то змеи спрыгивают. И сама я на тарелке летаю, и Проня Майборода летает. А потом и Васю, Прониного внука, увидала: как он с тарелки прямо в речку занырнул. И такого страху мне наснилось, что я спутанная проснулась и обрадовалась, что все это сном было… И только это я, знаете, чуток в сознанье вошла, как опять калиткой стукают и Проня с базару с пустыми корзинами идет. Села она вот на это местечко, где вы сейчас, и колоду карт нераспечатанных на стол кладет. «Как хочешь, Устя, говорит, а погадай мне на Васю». Я свой сон еще в голове держу, карты раскидываю и говорю ей, чтоб радовалась она: летит, мол, Вася на машине и с минуты на минуту к родному дому принырнет. И что ж вы думаете? Сказала, как припечатала. Проня в Гречиху ворочается, а дома внук сидит, с тюрьмы выпущенный. Только так дело повернулось, что недолгой радость ихняя была. На той неделе была у меня Проня и жаловалась страшенно. «Ох, Устя, говорит, лучше б соврали твои карты и не воротился он. Совсем он в тюрьме спортился, нет с ним никакого сладу. На отца замахивается, меня не иначе как старой кочергой обзывает. Отец заявил, чтоб убирался, куда знает, так он пятьсот рублей требует, а не то стращает хату спалить…» И скажите вы мне, отчего это так бывает, что у одних отца с матерью так дети разнятся? У них двое парней — золото хлопчики, а этот вот какой сорви-голова. Слава богу, что теперь шайки всякие да бандиты лесные перевелись, а то б он у них за атамана стал. Вы про эти шайки только слышать могли, а я помню. После войны они по здешним лесам с год промышляли. По ночам в село заскочат, скотину порежут, хлеб заберут… Бабы в то время страхом страшились на базар в город ходить: встренут по дороге, все из корзинок выгребут, да еще и надглумиться могут. Полицаи в тех шайках скрывались, старосты и другие всякие паскудники. Потом их, конечно, переловили…