Свадьбы

“Глаза бы небось вытаращил, когда бы узнал, что девка его крепостная, Надька, Васькина дочь, при самом хане была. И хан обходился с ней как с королевой. Пальцем не тронул. Видно, для султана берег”.

Надежда вдруг вспомнила ночь, когда везли ее в повозке из Кафы. Вспомнила русского парня Ивана, которого просила передать Рязани-матушке поклон.

“Вырвался ли из полона добрый молодец?”

И захотелось, чтоб вырвался.

Такому нельзя пропасть.

Всю ночь молила Матерь Божью за Ивана. Он-то небось тоже не забыл ее, Надежду.

Глава вторая

Абдул хитрый татарин. Как солнце на закат, пленников па запор, в сарай. И того ему мало - для каждого своя цепь, а котел с баландой - один на всех. Поставит посередине - тянись. Голодно. Кто посильней, да у кого руки длинные, тот и прав. А все же держались, не особачились. Каждый съедал свое.

Ивану другая участь. Спит в шалаше, на пасеке. Ест вволю. Еда у него та же, что и у хозяина. На ночь ноги в колодки, а так - совсем свободный.

Иван к своим просился, в сарай, чтобы как все. Абдул смеется:

- Твои друзья - волы, а ты золотая голова. Мало ли у меня пленников было, а ты вон всего ничего живешь, а я уже мед сам ем и на продажу есть.

Просил Иван разрешения харчами с товарищами делиться. Абдул руками разводит:

- Я хочу, чтоб ты сильный был. По горам ходишь, пчел ищешь. Делись - только работай так, как работал.

Понес Иван еду в сарай, а мужики нос отвернули. Мол, снюхался с татарвой, ну и жирей себе. Нам твоя собачья еда не надобна.

Обиделся Иван, а что поделаешь: им хуже, они к правде ближе.

Сидел как-то Иван на бугорке возле сакли.

Ночь стояла лунная. На душе хорошо, а больно - о доме думал. Так, видно, от луны набежало. Татары, хоть и басурмане, а тоже в душе у них белая мышка.

Девчонки их, татарские, собрались где-то неподалеку и запели. Ладно у них получается. Иван понимает, о чем поют.

Не бойся, розою тебя не назову, Жизнь

розы слишком коротка. Чего гадать?

Что судьбою назначено, То, поживя,

увидим. Серебряная пряжка пояса,

А платье простенькое у госпожи.

Но, боже мой, глаза! Они такие голубые!

Голубые, голубые, голубые!

Песня кончилась. Засмеялись.

- Хорошо?

Вздрогнул Иван. Абдул сзади подкрался.

- Давай женю тебя. Красивую татарку возьмешь. Она тебе сына родит. Тогда и колода не нужна! Не побежишь.

Засмеялся Иван.

- Пока не налажу пасеку, не убегу, Абдул. Можешь быть спокоен.

- А потом?

- Как бог даст.

Теперь Абдул засмеялся.

- Хороший ты человек, Иван. Я бы твоим соседом согласился быть. Плохо дружков кормлю? Так они и работают худо. Как волка ни корми - в кусты глядит.

- Они в Крым пришли не своей волей. Хорошо ли человеку по-скотски ясть?

- О побеге и не думай. Не хочу тебя на цепь сажать. Сейчас у нас новый царь - новые порядки. Скоро в большой набег пойдем, за Азов мстить. Так-то!.. Лучше татарку себе пригляди.

Ушел.

Луна играет, молодые играют.

Кобыла где-то за буграми тоненько заржала, друга зовет.

*

Солнце не взошло, а Иван поднялся. Июнь - пчелам самая работа. В июне шалфей цветет, донник, синяк, мышиный горошек, а главное - липа да гречиха.

Иван уже десять ульев поставил, а сегодня поутру еще два. Из сильных ульев, где много было молодых пчел и где пчелы-кормилицы заложили роевые маточники, Иван взял рамку с личинками маток и поставил в новые ульи. К этим

рамкам присоединил еще по две рамки печатного расплода. И - с богом! Плодись, пчела, работай!

После утренней молитвы к Ивану на пасеку пришли его помощники, старший сын Абдула Халим и приблудный татарчонок Амет Эрен. Обоим по шестнадцать. Но какие разные!

Халим * и вправду кроткий, хотя отец назвал его так, надеясь, что сын, обманув судьбу, вырастет сильным.

Амет Эрен имя получил в честь святого татарского воина. И тоже имя свое оправдывал. Йлой, угрюмый. Одна рука на пистолете, другая - на сабле, того и гляди голову снесет.

Амет Эрен уехал из дома поступить к новому хану на службу. Не взяли - молод. Домой, однако, возвратиться не пожелал. Решил ждать лучших времен у дальнего родственника сеймена Абдула. Абдул, чтобы занять мальчишку делом, приставил его сторожить Ивана, приказал строго-настрого не обижать русского.

- Сегодня далеко нам. К большой липе пойдем! - сказал Иван своим стражам и помощникам.

- В горы? - Амет Эрен снял с пояса пистолет, сел на камень и нарочито тщательно стал заряжать.

Иван усмехнулся: “Волчонок”.

В горы поехали на лошадях, впереди Халим, за ним Иван, позади Амет Эрен.

Ехал Иван, дорогу примечал, думал, как сподручней цепи выломать, мужиков освободить.

- Вот что, - сказал Халиму строго, - меду пчеле на зиму надо оставлять фунтов пятьдесят, понял? Матку больше двух лет держать нельзя. Каждый год половину маток менять надо.

- А зачем ты это мне говоришь? - У Халима в глазах огонек подозрения.

Халим103 и вправду кроткий, хотя отец назвал его так, надеясь, что сын, обманув судьбу, вырастет сильным.

Амет Эрен имя получил в честь святого татарского воина. И тоже имя свое оправдывал. Йлой, угрюмый. Одна рука на пистолете, другая - на сабле, того и гляди голову снесет.