Свадьбы и разводы (СИ)

Открываю глаза, наблюдая довольное лицо того, кто только что находился снизу. Странное ощущение пьянящего счастья захватывает, пробуждая стремление ответить Максиму взаимностью. Веду пальчиком по крепкому торсу, следуя за каплями, скатывающимися туда, куда устремлён мой взгляд и опускаюсь перед ним на колени, чтобы в следующую секунду услышать нечто среднее между рыком и стоном.

Оказывается, доставлять мужчине удовольствие, смакуя его и изучая по сантиметру, сладко и очень приятно. Когда пальцы Максима слегка касаются кожи головы, осторожно задавая темп и направляя меня, испытываю наслаждение, подаренное мне несколько минут назад. И я, закрыв глаза и отдавшись ощущениям, уже не контролирую нас обоих, погружаясь лишь в пряный вкус. А когда его дыхание становится прерывистым, он резко меня поднимает, разворачивая к себе спиной и чуть прогибая ладонью мою спину. Мысли вязкие и ленивые, и даже льющаяся сверху вода не заглушает спёртое дыхание. Не думаю ни о чём, подстраиваясь под ускоряющийся темп Ворона. Настолько хорошо, что хочется кричать и шептать его имя, пока длинные пальцы впиваются в кожу, то увеличивая, то сокращая расстояние между нами.

Не сдерживаясь, всё же показываю, как мне хорошо в его объятиях и почти сползаю по стене, скользя влажными ладонями, но Максим прижимается ко мне, восстанавливая дыхание и прикусывая кожу на шее. Немного пошатывает, но я разворачиваюсь и требую поцелуй, который мне мгновенно дарят. Жадный и требовательный, но именно такой необходим, чтобы завершить наш горячую близость в душе и подумать о продолжении ночью.

– Ты становишься раскованной, – проводит пальцем по моим губам, а затем захватывает нижнюю и целует, отрываясь со стоном, – и не такой зажатой.

И если сейчас он говорит об утре, то я была дезориентирована: изучала его, прислушивалась и привыкала.

– Мне нужно к тебе привыкнуть, – глажу мужское тело ладошками, сдерживаясь, чтобы не спуститься ниже и не оставить нас в душе ещё на полчаса. – Женщины раскрываются не сразу, – это я сейчас я так оправдываю отсутствие секса на протяжении восьми месяцев, или обещаю Ворону нечто увлекательное?

– Да? Что ж, тогда над процессом «раскрывания» поработаем в ускоренном режиме.

– Не спеши, процесс увлекательнее, когда не торопишься.

– Думаю, многие мужчины после такого заявления женились, – подмигивает и даёт мне мочалку, поворачиваясь спиной и ожидая, что сегодня я помогу ему вымыться.

Осторожно прикасаюсь, сжимая пальцы и наблюдая за мыльными ручейками, стекающими по мужскому телу. Мысленно ругаю себя за неумелый флирт, потому что Ворон куда подкованнее меня, а неосторожно брошенные обещания, могут сыграть против меня. По сути, Даня прав, и я вряд ли могу его чем-то удивить, предложив стандартный набор удовольствий. В моём случае мужчина останется рядом, если будет испытывать чувства.

– О чём задумалась? – пропускаю момент, когда Максим оказывается лицом ко мне.

– Даня сегодня приходил…

– И вчера приходил. Насколько я понял, ты звонила ему, когда лежала скрюченная в душе, – в его голосе слышится упрёк. Он понял, что к нему я обратилась в последнюю очередь.

– Да, но помог мне ты. Я не ожидала.

– Почему? – Ворон поднимает меня руки, и лишь потом выходит из душа, вероятно, опасаясь повторения вчерашнего эпизода.

– Поехал в травмпункт, носил на руках, натёр мазью, ужин приготовил, спать уложил… Это называется забота. Люди способны заботиться лишь о тех, кто им не безразличен, а страдания посторонних, как правило, никого не волнуют.

– Твои меня волнуют, а что происходит с остальными, мне всё равно.

– Что ж, к цинизму можно добавить чёрствость, – постукиваю пальчиком по губам, закатывая глаза.

– У тебя личный список моих качеств, что ли, имеется? – Ворона мои слова, скорее, веселят, чем напрягают. – А вообще, в моей работе здоровый цинизм и чёрствость – плюс. Если бы я пропускал через себя каждое дело, сопереживая брошенной жене, скотскому отношению к супруге или запрету на встречу с детьми, схлопотал бы уже несколько инсультов.

– Я сопереживаю.

– Лесь, твоя работа в большинстве своём связана с положительными эмоциями, а слёзы, если они и присутствуют, только от счастья.

– А в обычной жизни тебе это не мешает? – плетусь за Максимом, который уверенно следует в комнату, вынимает из сумки футболку и домашние штаны, становясь уютным.

– Я не из тех, кто проявляет чувства на публику.

– Может, иногда всё-таки нужно быть немного эмоциональнее, чтобы окружающие рассмотрели твой внутренний мир?

– Никому не нужен твой внутренний мир, Олесь. Людям важно, чтобы ты был хорошо одет, приятно пах и не грузил их своими проблемами.