Свадьбы не будет. Ну и не надо!

Бархатные ручки

Для домашнего ухода за руками подойдет любой скраб, любая маска, в том числе и те, которые уже не годятся для вашего лица. Вместо того чтобы выбрасывать их или хранить до истечения срока годности, используйте эти запасы для рук.

Налейте в тазик теплой кипяченой воды и хорошенько вымойте руки до локтей жидким мылом или косметическим молочком. Мойте долго, не торопясь, поглаживая и разминая пальцы.

Обсушите руки, смените воду и нанесите скраб, желательно для сухой кожи. Подержите его минут десять или как указано в инструкции, а потом смойте.

Намажьте руки питательной маской, наденьте на них полиэтиленовые перчатки и обмотайте сверху полотенцами. Это нужно для создания парникового эффекта. Если возникнут неприятные ощущения, перчатки можно снять.

Когда маска впитается, смойте ее, если так требуется по инструкции, и намажьте руки жирным кремом. Как следует помассируйте пальцы и кисти. Повторять эту процедуру можно раз или два в месяц.

– Очень мне эта девочка кого-то напоминает. Киноактрису какую, что ли?

Услышав эту реплику в коридоре, Беата еле скрыла улыбку. За всю эпопею с переодеванием и сменой профессии только в доме престарелых ее худо-бедно узнали в лицо.

Но ответ был просто ошеломляющим.

– Два года назад была передача по телевидению, – назидательно проскрипел стариковский голос. – Очень интересная. Называлась «Лицом к лицу». Вела ее одна журналистка, большая умница, вот только имя я забыл. Действительно похожа на нашу уборщицу.

– Так что же – наша Беаточка и есть та журналистка?

– Да что ты несешь! Та журналистка была взрослая женщина, а это девчонка, студентка. Аня с верхнего этажа говорит, что она по вечерам учится.

Девчонка-студентка загремела ведром, чтобы не слышно было ее хихиканья. Ай да дедушки-бабушки! Неужели на экране она выглядела намного старше? Скорее, старики путаются в возрасте молодежи, как молодые не видят различий между шестидесяти– и восьмидесятилетними.

Но те комплименты, что говорили за ее спиной бабушки и дедушки, сурово опровергало зеркало. Беата видела, что выглядит хуже, гораздо хуже, чем раньше. И круги под глазами от недосыпа, и лицо осунулось, и какая-то обреченность в глазах. Как же справляются со своей жизнью люди, у которых впереди и позади только грязные тряпки, вонючие унитазы и скудные чайные посиделки в подсобке верхнего этажа?

Кстати, новые тряпки она давно уже не покупала. И те, которыми моют пол, и те, что носят на себе. И сегодня с утра обнаружила, что нечего надеть на мероприятие, которое запланировано на вечер. Ей представлялось что-то вроде расклешенного платья с узким лифом, как носили в шестидесятые годы. Но пришлось довольствоваться длинной юбкой, которая была куплена для школы.

Еще вчера Беата договорилась, что ее подменит Марья Трофимовна – разумеется, не бескорыстно. И после обеда, как вихрь, влетела в люкс Ивана Федоровича, распахнула шкаф:

– Надевайте костюм. Нет, вот этот.

Она остановилась на черном. Синий, увешанный медалями, показался ей слишком торжественным.

– Куда? – вскинулся старик.

– Секрет, – подмигнула Беата. – Десятиминутная готовность!

Но за десять минут они не управились. Ей пришлось помочь ему застегнуть ремень, повязать галстук – вот уж позабытая наука! Сама она уже переоделась, только накинула сверху халат.

– И куда ж ты меня тащишь? – спросил Иван Сусанин, когда они оказались за воротами.

– Прошу!

Беата сегодня рискнула и подогнала машину поближе к пансионату. Это было очень кстати – старик с трудом преодолел пару десятков лишних метров. И плюхнулся на сиденье почти уже без сил, так что Беата засомневалась, стоящее ли дело она затеяла.

Только через четверть часа он оклемался и сообразил, что едет куда-то в машине, а за рулем сидит маленькая уборщица. Но не стал ничего спрашивать, а в изумлении уставился в окно, где сияла вечерними огнями бурлящая Москва.

– Надо же, – только и сказал старик, – сто лет не был в городе. Красотища!

– Иван Федорович, а вы где воевали? – спросила Беата.

– В партизанском отряде на Брянщине. Пацан еще был. Ты мне лучше скажи, партизанка, откуда машину надыбала. Папина, что ль?