Свадебное путешествие

Никс не сомневался, что оно "серьезно" и Мета обеспечена... Она не девчонка и не дура, понимает, что порядочным людям жениться нельзя только на влюбленных девушках... И теперь домашний очаг казался Никсу такой прелестью... И Мета так мила в своем проявлении горячего порыва, что Никс как будто и не совсем лживо смягчил свой мягкий голос до влюбленной нежности, когда, крепко сжимая руку Меты в своей, говорил:

- Любимая... Родная... Моя красавица... И как хорошо мы поживем в Крыму... Море... Горы... Тепло... Прогулки... И вместе... вместе...

И Никс прибавил:

- В Москве остановимся. Хочешь, Мета?

- Конечно. Я не была в Москве... Там хорошо?

- Гостиницы недурны. Остановимся в "Дрездене". Завтракать в "Большом Московском"... Обедаем в "Эрмитаже"... Кормят хорошо... А вечером...

Никс сообразил, что в его словах нет обязательно поэтического настроения. Он говорил с женой почти так, как говорил с легкодоступной женщиной, когда возил такую в Москву дня на три. Он обещал роскошный номер, обеды в "Эрмитаже" и вечер у Омона.

И Никс понимал, что, во всяком случае, нужна "поэзия".

И он сказал:

- Мы будем счастливы, Мета.

- Если ты...

- Что?

- Не разлюбишь скоро...

- Тебя?

И Никс рассмеялся. Он хотел поцеловать Мету, но в двери постучались.

Вошел кондуктор, взял билеты и спросил, когда приготовить постели.

- В Любани. Мне есть хочется. А тебе, Мета?

И ей захотелось есть... Сегодня был поздний завтрак dinatoire*.

______________

* Заменяющий обед (франц.).

Когда они остались одни, Мета серьезно спросила:

- Так не разлюбишь?

- Нет, нет, нет...

- Ты раньше любил, Никс?

- Никого.

- А эти твои дамы...

- Ты слышала?

- Да...

- Ну, так это были увлечения... Мимолетные связи... А теперь... Теперь совсем другое... Понимаешь... Тихий домашний очаг... Уютное гнездо... Красавица, умница жена... Милая!.. Но отчего твой дядя недоволен, что ты вышла за меня замуж?

- Он только собою доволен... И не все ли тебе равно, Никс?.. Мы любим друг друга...

- Это не мешает, Мета, чтобы твой скряга перевел меня к себе и устроил бы лучше, чем в моем министерстве.

- Мама попросит... И я, Никс... Не тревожься!

- Я не тревожусь... Надеюсь, и без дяди мы можем жить порядочно... То, что у меня, да твое пензенское... Прости, Мета, что говорю о такой прозе.

И Никс прибавил "поэзии" в поцелуе.

Напоминание о "пензенском" испугало Мету. Она почувствовала себя безмерно виновной перед Никсом и, полная раскаяния, мучилась, что во время флирта с ним как-то мимоходом сказала о "пензенском". А мама тоже говорила при Никсе о продаже пензенского... Никса обманули... Он верил... Он не скрывал, что не имеет большого состояния...

И Мета забыла совет матери...

"Никс так любит... Он простит... Надо сию минуту сказать!" мучительно-нетерпеливо подумала Мета и со слезами на глазах трагическим шепотом проговорила:

- Никс... Милый... Хороший... Прости...

И, вероятно, понимая, как вернее получить прощение, Мета крепче целовала Никса в губы.

Никс отвел губы, чтобы удобнее было Мете говорить, а ему слушать. Он в первую минуту не пришел в ужас от того, что рассчитывал узнать. Его мужское самолюбие было оскорблено, и он уже заранее примирялся с Метой.

"Дофлиртилась к двадцати семи летам!" - подумал он.

Снисходительно-насмешливая улыбка скользнула по его губам и, поглаживая склоненную голову Меты, Никс ласково прошептал:

- Не волнуйся, Мета... Рассказывай, родная... что такое?.. Если бы и роман был... Разве я, милая, не люблю тебя...

- И тебе не стыдно, Никс?.. - с нежным упреком промолвила Мета...

Никс продолжал гладить голову.

Внезапно освобождая свою голову, Мета прибавила:

- Что это у тебя за привычка гладить волосы, Никс?..

Никс извинился и просил:

- Так какая у тебя, Мета, тайна? Она очень страшная? - шутя прибавил Никс.

- Она меня мучила... Хотела раньше, но...

- Говори.

- Милый! Пензенского имения нет!

Никс в первую минуту, казалось, не понимал.

И прошептал подавленным голосом:

- Что?! Как?!

- И ничего у меня нет... Знай, Никс! И ты не разлюбишь своей Меты?.. Ведь нет?

И Мета хотела обвить шею Никса. Он отодвинулся.

Мета взглянула на него и... увидала совсем другое лицо.

Оно было бледное, злое и испуганное. Глаза горели резким блеском. Губы искривились. Он с нескрываемым презрением смотрел на Мету и нервно теребил бородку.

"И он только что говорил о любви?" - подумала Мета и замерла в ужасе, не спуская с Никса влюбленных глаз.

Несколько секунд царило молчание.

IV

Едва сдерживаясь, Никс проговорил:

- Что ж вы со мной сделали, Марья Александровна?.. Вы обманули меня?.. Вы предполагали, что одной любви достаточно?.. Чем же мы будем жить... Как вы предполагаете?..

- О Никс... Этот тон... Ты говорил, что любишь...

- Говорил... Но я не думал, что вы вместе с матерью так подведете меня... Понимаете ли? Положение мое отчаянное... Кругом в долгах... Векселя... И я обнадежил кредиторов... А теперь... Под поезд, что ли?

Мета зарыдала.

- Никс... Никс... Ужели ты из-за денег женился?..