Свадебное путешествие

Анна Фирсова Свадебное путешествие

Шёл n-ный день нашего медового месяца на острове. С тех пор, как мы прибыли сюда, море не успокаивается ни на минуту. Шторм такой сильный, что не удаётся зайти в воду дальше, чем на метр.

Море. Оно манит меня своим очарованием. Я иду по пирсу, окружённому с двух сторон стенами воды. Но поверхность достаточно широка, и я чувствую на своём теле лишь лёгкие брызги волн. Ощущаю, как капельки стекают вниз, и моя кожа покрывается мурашками. Закрываю глаза. Рокот волн шепчет мне какую-то свою мелодию. В этот момент мне не нужен весь остальной мир. Существуют только я и море.

– Эидис!

Громкий оклик перекрывает гудение стихии.

– Эидис, какого чёрта ты там делаешь?

Это Джонатан. Мой любимый новоиспечённый муж.

– Милая, слезай оттуда, прошу тебя, – его голос по мере приближения становится мягче.

Разворачиваюсь к нему и пристально смотрю в его ясные глаза. Джонатан останавливается. По какой-то причине он никогда не доходил до края пирса. Возможно, опасается. Только вот чего? Волны не причинят вреда.

– Вернёмся в бунгало?

В этот момент особенно длинная волна рассекается о пирс и слегка заливает его бетонную поверхность, окатив сандалии Джонатана. Поморщившись, он бормочет под нос:

– Здесь очень неуютно. То ли дело у нас в домике. Завернёмся в тёплый пушистый плед, возьмём бисквитное печенье, и будем смотреть фильмы весь вечер, – он умиротворённо закрывает глаза.

– Хочу в волны, – слышу свой собственный дрожащий голосок.

– Что? Зачем? – удивляется любимый. – Не в такую же погоду, милая. Уверен, что шторм скоро стихнет. И тогда мы пойдём купаться. Я обещаю.

Всю ночь я не могу сомкнуть глаз. Море стонет и завывает. Возникло ощущение, что оно страдает. Что оно зовёт кого-то от тоски. В гуле волн я различаю шёпот: «Эидис!»

С самого раннего утра я уже сижу на веранде, вглядываюсь в горизонт. Джонатан выходит из бунгало, потягиваясь.

– Догорая Эйд, мне не нравится, что сидишь здесь каждое утро.

Я не поворачиваюсь к нему. Не обращаю внимания. Тогда он щёлкает пальцами прямо перед моим носом.

– Ты не заболела?

– А что же мне остаётся делать? Я же не могу гулять по берегу и стоять на пирсе, ты волнуешься.

– Но ведь это небезопасно. Милая, скажи, что тебя тревожит, поделись со мной.

Джон присаживается на ступеньках рядом со мной, подперев кулаком подбородок, всем видом показывая, что он слушает.

– Море зовёт меня. Оно жаждет, чтобы я была с ним. Оно пытается мне что-то сказать.

– Но детка, – Джон кривовато усмехается, – поспешу тебя разочаровать: море не говорит.

Мы одновременно поднимаем головы, и наши глаза встречаются. В его взгляде я вижу спокойную решительность и пустоту. Там нет ни капли понимания.

– Поэтому я и не говорила тебе.

Я встаю и шагаю в сторону нашей гавани. Джонатан что-то кричит мне, но я уже не могу разобрать его слов. Или, вернее, не хочу. Мысленно создаю стеклянный купол, абстрагируясь от лишнего шума. Звук прибоя —вот что мне нужно.

И вот я снова на пирсе. Ах, как же здорово вдыхать этот воздух, пропитанный солью, чувствовать, как твои волосы развеваются на ветру, и ощущать воду буквально со всех сторон от тебя. Волны разбиваются о пирс, но продолжают накатывать всё снова и снова в своем немного монотонном, но убаюкивающем ритме. Кажется, что море поёт своеобразную колыбельную. Расставляю руки в стороны и представляю, как очередная волна поглощает меня и уносит далеко-далеко. Прохладная жидкость окатывает меня, легко поглаживая и напевая: «Эидис».

– Эидис, ты что, совсем рехнулась?

Чувствую удар, будто куда-то падаю. И что-то тяжёлое сверху. Открываю глаза. Джонатан, накрыв меня собой, отчаянно вцепился в пирс. Ему, наверное, очень страшно, бедняге.

– Я, конечно, знал, что ты девушка со странностями, —сказал он, отделяя каждое слово в предложении, чтобы сплюнуть солёную воду. – Но чтоб настолько! Тебя же могло унести в море. Ты могла утонуть!

Глажу его по взъерошенным намокшим волосам.

– Я бы не утонула. Море ждёт меня. Оно зовёт, неужели ты не слышишь?

Внезапно чувствую его губы на своих.

– Я люблю тебя. Слышишь? И не хочу потерять. Вернёмся в бунгало, прошу.

Ночью Джону пришлось взять в постель два пуховых одеяла и шерстяные носки. Бедный. Наверняка заболеет после такого душа.

Лежу и прислушиваюсь. Если закрыть глаза, то снова слышу своё имя в шуме прибоя. И сердце сжимается от этого стона, от необузданного страдальческого грохота.

Прости, я нужна ему больше, чем тебе.

В висках бешено пульсирует в такт шагам. В кромешной тьме ничего не видно. Чувство тревоги растёт – а вдруг уже слишком поздно? Песок проскальзывает сквозь пальцы – щекотно. Но я не чувствую этого. Все, что меня занимает, – это зов моря.

Край пирса. Останавливаюсь. Минутное колебание. Нет, я не хочу оборачиваться, не хочу возвращаться назад. Море уже распахнуло свои объятия и готово меня принять. Я нужна ему. Один шаг, последний, и наше воссоединение завершилось.

***