Свадебное путешествие Лелика

— Ничего себе! — сказал Лелик Максу свистящим шепотом. — Мы с тобой — два человека не вполне четко отслеживаемого происхождения — за Россию горой стоим и рекой течем, а эта рязанская морда на нашу любимую родину гонит со страшной силой?

— Я возмущен, — заявил Макс. — Я составляю ноту протеста. Ноту ре диез или даже ми бемоль. Сейчас я соберусь и воспроизведу ее во всем блеске.

— Я вовсе не это хотел сказать, — начал было оправдываться Славик, но тут подошла их очередь…

— М-да… — сказал Лелик задумчиво, разглядывая фотографическую экспозицию.

— Впечатлились? — горделиво спросил Славик. — Теперь вы довольны местным сексом?

— Слав, ты что? — бестактно спросил Макс. — Ну, половые акты с животными. А где смеяться-то?

— Вы же требовали экстремального секса! — возмутился Славик. — Я вам и предоставил!

— Лех, он нам предоставил, слышишь? — спросил Макс Лелика.

— Отстань, — сказал тот, внимательно разглядывая экспозицию. — Смотри, какая собачка симпатичная…

— Вот видишь, ему нравится, — обрадовался Славик.

— Ему собачка нравится, а не секс с собачкой, — объяснил Макс. — И вообще, не понимаю, зачем сюда очередь стояла. Это что — экзотика?

— Конечно, экзотика, — подтвердил Славик. — Секс с животными — это разве не экзотика?

— Эх, Славик, ни черта ты в этой жизни не понимаешь, — вздохнул Макс, выходя из зала. — Вот завел бы ты себе аквариум, как я, тогда бы и узнал, что такое настоящий секс с животными: каждый день им корм кинь, кислород наладь, лампу включи, аквариум почисти и так далее…

— Плохая экспозиция, — заметил Лелик, выходя вслед за друзьями. — Нет самой главной, самой первой порнографической фотографии: женщина, занимающаяся любовью с шотландским пони. Я у Воннегута читал. Он врать не будет, ведь он немец, а не штатник.

— Наверное, она на втором этаже есть, — сказал Славик. — Там целый зал, посвященный порнографии времен Дагера и Ньепса.

— Да? — обрадовался Лелик. — Так что ж ты молчал? Пошли быстрей туда.

— Не вопрос, — сказал Славик, и друзья быстро отправились вверх по лестнице.

На втором этаже действительно находилась довольно большая экспозиция с древними порнографическими фотографиями и открытками. Они все были или черно-белые, или цвета сепии, причем каждое изображение снабжалось комментарием.

— Вот это я понимаю — искусство, — сказал Лелик довольно. — Искусство и история в одном флаконе.

— Вот именно, — подхватил Макс. — Я так думаю, что зря они это дело в школьную программу не включили. Тут же целый кладезь разных предметов. И тебе анатомия, и тебе гигиена…

— Также дизайн, интерьеры и художественное восприятие, — подхватил Лелик.

— Медицина, половое воспитание и зоология, — продолжил Макс, показывая на пару фотографий, где пухлая тетка конца XIX века была запечатлена с двумя левретками.

— Кстати, о зоологии, — оживился Лелик. — Где первая в мире порнографическая открытка с пони?

— Не знаю, — ответил Славик. — Я такой не помню. Давай поищем.

Макс остался любоваться экспозицией с левретками, а Лелик со Славиком отправились искать женщину с пони…

Через пятнадцать минут, обойдя весь зал, они вернулись обратно с обескураженными лицами — женщины с пони нигде не было.

— Ну вот, — печально сказал Лелик. — Обломали по полной программе. Что же это за историческая ретроспектива, когда нет самой главной фотографии?

— Ну, прости, друг, — сказал Славик саркастично. — Не смогла я. Не углядел, каюсь.

— Теперь весь день испорчен, — пожаловался Лелик.

— Сочувствую, — ответил Славик. — Но это только ты в грустях. Друг наш, Максимка, судя по всему, получает истинное наслаждение.

Лелик посмотрел на Макса, который стоял неподалеку, разглядывая какой-то стенд. И действительно, лицо Макса так и светилось нежностью и тихой радостью.

— Господи, что же он там увидел-то? — тихонько спросил Лелик Славика. — Ты посмотри, какое блаженство на роже. Я такое лицо у Макса только один раз видел. Когда он в преферанс двести баксов выиграл.

— Давай посмотрим, — предложил Славик. Лелик кивнул, и друзья тихонько подошли сзади к Максу.

Тот стоял, вперившись взором в фотографию, на которой голая толстая тетка позировала на берегу пруда. В самой тетке не было ничего особенного. Однако Макс продолжал смотреть на фотографию с невообразимой нежностью. Лелику даже показалось, что у друга в глазах блеснула слеза.

— Да, точно, — сказал Лелик вслух, ни к кому отдельно не обращаясь. — У меня тоже такое бывает. Бывалоча увидишь толстую тетку, а в душе что-то вдруг так всколыхнется, что хочется или цветок понюхать, или музыку послушать, или убить кого-нибудь…

— Дурак ты, Лелик, — сказал Макс беззлобно. — При чем тут тетка? Здесь прудик точно такой же, как у нас в деревне. Я все детство рядом с таким прудиком провел. Купались, на плотах катались, подобранные бычки курили…

— Прости, друг, — смущенно сказал Лелик. — Я-то думал, что тебя тетка растрогала, а это, оказывается, прудик…

— Тетка тоже, — признался Макс. — На пруд иногда с покоса приходили деревенские бабы искупаться. Мы прятались в кустах и подглядывали. Эта бабища — вылитая Валька Самсонова.