Свадебные заговоры

Родители мне сочувствовали. Пытались помочь как могли. Заняли все мое свободное время – чтобы не оставалось лишних часов, которые я могла посвятить печальным размышлениям о горькой судьбинушке и мировой несправедливости.

После школы я ходила в бассейн, изучала английский и французский языки, училась шить. Последнее мне особенно нравилось. Я любила создавать из обычной ткани произведения искусства.

Именно это хобби через несколько лет вновь примирит меня с обществом. Одноклассницы видели, что я одеваюсь необычно. Даже обыкновенные белые рубашки, которые все мы носили в школу, я могла скроить так, что выглядели они словно с подиума.

В мои пятнадцать лет ко мне вернулись подруги. Сначала с просьбами сшить им что-то необычное, а потом и просто так. Я их простила. Мне было важно, что я снова не одна.

После окончания школы я поступила в Текстильный институт. Стала там отличницей, мои работы принимали участие в показах молодых дизайнеров, в выставках. Я открыла свое дело – небольшой магазинчик авторского платья. Старалась создавать наряды, которые совмещали бы качество и доступную цену – наверное, поэтому мне удалось быстро раскрутиться.

Постепенно люди начали узнавать мое имя. Я расширила производство. Открыла несколько магазинчиков в других городах. Мне было всего двадцать лет, а мой бизнес уже кормил (и неплохо кормил!) всю мою семью.

У меня часто брали интервью. И моя особенность – черно-белое лицо – даже отчасти стало моей «фишкой». Все восхищались, что я не прячу то, что менее сильному человеку внушило бы жуткие комплексы. Я вела себя так, словно никакого родимого пятна не существует. Наряжалась, носила причудливые украшения и смешные старинные шляпки, иногда позволяла себе ярко накрасить глаза. В общем, вела себя как обычная хорошенькая женщина.

Да, люди восхищались силой моего характера.

Только вот личной жизни не было никакой. Вокруг меня больше не было социального вакуума. Наоборот – теперь многие искали знакомства и дружбы со мною. Мои новые друзья были люди свободные, творческие, широко мыслящие. Среди них было и много мужчин. Только вот никто из них не проявлял ко мне интереса. Я была для них «неведомой зверушкой», «своим парнем». Ко мне приезжали среди ночи, чтобы пожаловаться на стервозную подружку. Мне изливали душу. Меня приглашали разделить радость путешествий.

Но в свои двадцать лет я даже ни разу не целовалась.

Однажды попробовала сама проявить инициативу – потом поедом себя за это ела.

Его звали Тимур, и он казался мне самым красивым мужчиной в мире. Он был довольно известным в мире моды фотографом. Много раз работал на моих показах, сам вызвался бесплатно снимать для меня необычный каталог. Мы выбрали манекенщиц, похожих на бесплотных эльфов – худеньких, длинноносых, с большими бутылочно-зелеными глазами и светлым пухом волос. Нарядили девушек в мои платья и устроили съемку на ближайшем болоте. Болотные девы. Каталог произвел фуррор. И эту радость я делила с ним, с Тимуром.

Почему мне казалось, что он тоже в меня влюблен?

Может быть, потому что в мой день рождения он поздравил меня самым первым. Да еще и подарил именно то, о чем я давно мечтала – самокат. Никто не знал, что я хочу самокат – а вот он каким-то образом догадался. Мы понимали друг друга с полуслова. А может быть, потому, что однажды Тимур сказал:

– Какая же у тебя красота необычная. Я бы хотел сделать серию твоих портретов. Ты могла бы и сама работать моделью.

Наверное, он имел в виду «моделью-чудовищем», но в тот момент я пребывала в иллюзии, что это настоящая любовь – раз он не обращает внимание на такое явное уродство.

И вот на вечеринке после показа мод мы оказались вдвоем на балконе, и я его поцеловала. Это был порыв. Я как будто бы с крыши прыгала – так сердце билось.

А Тимур взял меня за плечи, отстранил от меня. По выражению его глаз я поняла, что совершила чудовищную ошибку.

Тимур объяснил мне, что очень меня любит – но только как друга. А так, у него давно есть девушка. Между прочим, одна из наших «болотных дев». Он даже подумывает сделать ей предложение.

Я простилась с ним спокойно. Уж что-что, а держать себя в руках я умею очень хорошо.

Но как же я плакала в ту ночь! Сидела на подоконнике и рыдала до самого рассвета.

На следующее утро я купила консультацию у самого дорого пластического хирурга моего города. За те деньги, что я потратила на получасовой разговор со светилом, иные семьи целый месяц живут. Но услышала я тот же самый неутешительный вердикт, которым и раньше меня потчевали врачи. Ничего нельзя поделать. Можно попробовать пересадку кожи, только вот выглядеть это будет еще хуже, чем родимое пятно.