Свадебный переполох

Петр с удивлением посмотрел на жену, потом на дочь, которая встала возле окна и простерла руки к заводу, и вышел из комнаты.

– Как будет называться картина? – поинтересовалась Аннушка.

– Похищение, – ответила Офелия, вытянула руку с карандашом и прищурилась.

– Ну-ну, – ответила Аннушка и удалилась.

Как только дверь закрылась, тетка подперла ее спиной, а Арусяк отскочила от окна и стала рыться в шкафу, где лежали вещи отца. Но паспорта не оказалось ни в нагрудном кармане парадного пиджака Петра, ни в карманах брюк, ни даже в носках и трусах. Тщательная ревизия вещей Аннушки показала, что паспорта нет и там. Арусяк совсем сникла и даже заглянула под кровать, где, кроме пыли и старых носков Петра, тоже ничего не оказалось. Предусмотрительный отец, зная, что его дочь рано или поздно предпримет попытку похитить документ, удостоверяющий ее личность, и смыться обратно в Харьков, спрятал паспорт надежно – в то место, куда прятал свои сбережения во времена советской власти. Завернув паспорт в платочек, Петр аккуратно распорол край матраса, засунул туда паспорт и снова зашил. Проведя минут двадцать в бесплодных поисках, Арусяк развела руками:

– Нету нигде.

– В матрасе он, голову даю на отсечение, – подмигнула тетка Офелия, которая тоже прятала свои деньги в матрасе.

Арусяк подошла к кровати, подняла покрывало и увидела, что краешек матраса зашит вручную зеленой ниткой. Обрадовавшись, Арусяк уже собралась расковырять шов теткиным карандашом и извлечь паспорт, как в комнату постучали Аннушка с Петром.

«Ладно, зато я теперь знаю, где он лежит!» – облегченно вздохнула Арусяк.

– Ну что, нарисовали? – зевнул Петр.

– Да так, по мелочи, потом покажем, – сказала Офелия и подмигнула племяннице.

Ближе к полудню дом опустел. Петр повез жену на рынок выбирать ей новые босоножки взамен украденных вчера на пляже. Впрочем, вору, продавцу сладкой ваты, так и не удалось донести их до своей жены, для которой он, собственно, их и украл. Петр, заметив торчащий из корзинки с ватой мысок босоножки, ринулся за похитителем, догнал его и утопил вместе с ватой и обувью в холодных водах Севана. Через пару минут грабитель всплыл и стал истошно орать, а корзинка с ватой стала стремительно удаляться от берега, унося с собой босоножки Аннушки. Офелия поехала на вернисаж продавать свои «Арараты», а Гамлет с Рузанной отправились в цех и прихватили с собой отпрыска, который уже второй день не расставался с рулем, подаренным ему мужем Сони.

Арусяк-старшая вручила внучке клубок с нитками, сама взяла спинку свитера, и бабушка с внучкой начали распускать вязание. Арусяк мотала клубок и думала о том, выкрасть ей паспорт сегодня или дождаться утра субботы, единственного дня, в который летал рейс Ереван – Харьков. Бабушка Арусяк стала клевать носом и вскоре засопела и откинулась на спинку дивана, предавшись сладкой полуденной дремоте.

Арусяк на цыпочках вышла из комнаты и направилась в спальню родителей. Критически осмотрев матрас, она поняла, что распороть его – дело нехитрое, а вот сшить так, как это сделал Петр – аккуратными стежками, да еще и зелеными нитками, – она точно не сможет, поскольку все ее швейные навыки ограничивались пришиванием оторванных пуговиц. «Подожду до субботы!» – решила Арусяк.

Бабка, мирно дрыхнущая на диване, зашлепала губами и перевернулась на бок. Арусяк стала бесцельно слоняться по квартире, потом достала с полки книжку народных армянских сказок, почитала немного и пошла на балкон. Мысль о встрече с Вачаганом уже не страшила ее, как в первый день. Душу Арусяк успокаивало то обстоятельство, что теперь она знает местонахождение своего паспорта и может выкрасть его в любую минуту. Представив, как она вернется в Харьков, растянется на любимой кровати и будет почитывать очередной роман, лакомясь эклерами, Арусяк облизнулась и расплылась в довольной улыбке.

В дверь позвонили.

– Кого еще черти несут? – Арусяк-старшая протерла глаза и пошла в коридор.

В коридоре послышался шепот Хамест:

– Пришли двое, спрашивают про Арусяк. Они уже на третьем этаже. Мне Ашхен сообщила, мы только хорошее говорили.

– Отправляй их прямо ко мне, скажи, что я, мол, их соседка и знаю эту семью лучше всех, – послышался голос бабушки.

– Хорошо-хорошо, отправлю.

– Ашхен привет передавай, скажи, чтобы внук еще писал в банку – хорошо помогает средство, отлично помогает.

Бабушка захлопнула дверь, вбежала в большую комнату, подскочила к шкафу, извлекла из него новый халат, быстренько переоделась и пригрозила внучке пальцем:

– Сейчас люди к нам придут. Ты молчи и ничего не говори, понятно?

– Понятно, – ответила Арусяк.

– Эх, чуяло мое сердце, что эта карга старая что-нибудь выкинет. Ну ничего, мы тоже не лыком шиты, к тому же нам стыдиться нечего.

В дверь снова позвонили.

– Тс-с-с, молчи, что бы ни случилось!

Бабушка приложила палец к губам и побежала открывать.