Свадебный танец

Франческа изо всех сил старалась сохранить на губах улыбку. Леди Мэри уже считает себя счастливицей? Значит, она настолько уверена в себе и в том, что нравится герцогу? Другая женщина могла сказать такое из глупого тщеславия, но леди Мэри тщеславной не была. Она просто не знала, что нельзя делать такие уверенные заявления до того, как Рошфор официально попросит ее руки.

Хотя, возможно, герцог уже это сделал, только ей не сказал. Мысль резанула Франческу, точно ножом по сердцу.

Внезапно ей стало невыносимо сидеть рядом с Мэри, слышать ее счастливый голос и смотреть, как у девушки блестят глаза. Франческа улыбнулась, сказала что-то еще, о чем потом не смогла вспомнить, и поднялась с кресла.

Скрываясь от толпы, Франческа вышла в коридор. Там она нашла укромную нишу и присела в кресло, чтобы перевести дух.

Неужели Люсьен прав и она действительно ревнует? Франческа хотела рассмеяться, сказать себе, что это глупо, но не смогла. Ее терзала мысль о предстоящем бале Сенклера, ведь он мог посвятить его помолвке. Это так отвратительно, сказала себе Франческа, не желать, чтобы Рошфор любил Мэри. В этой девушке нет ничего плохого. Она мила и, видимо, по-настоящему влюблена в герцога. Сенклер заслуживает девушки, которая его любит и станет хорошей женой. Именно этого и хотела Франческа. Разве нет?

Однако при мысли о них двоих у Франчески болело в груди. Представляя влюбленного Рошфора, она чувствовала, как ее сжигает обида.

Франческа понимала, что это неправильно… и мерзко. Она должна избавиться от подобных чувств. Бороться с ними. Не позволить себе превратиться в женщину, которая желает зла мужчине лишь потому, что сама не может быть с ним.

Конечно, у нее получится. Возможно, она и не глубокая личность, но уж точно не злая. Франческа начала искать Рошфору невест потому, что желала ему добра. И желает до сих пор. Если Мэри Колдервуд суждено принести герцогу счастье, она заставит себя этому радоваться.

Вот только как?

Срок, назначенный Перкинсом, близился к концу, но Франческа не хотела об этом думать. Если у нее чудесным образом не появятся деньги, ей остается лишь отказаться покидать дом или же послушно съехать. Франческа дрожала от страха, но не теряла уверенности в себе. Фитц-Аланы, ее семья, всегда были воинами.

Вместо того чтобы думать о неприятностях, она сосредоточилась на подготовке бала для Рошфора. Вскоре Франческе потребовалось поговорить с Крэнстоном, дворецким герцога. Она могла отправить ему записку с просьбой прийти в ее дом и знала, что так будет правильнее всего. Но вместо этого решила поехать в Лилльский особняк. Ради сохранения приличий она взяла с собой Мэйзи. Ведь гораздо легче объяснить дворецкому свою задумку, имея возможность войти в бальный зал.

Франческа могла столкнуться с герцогом, но после вечера у Хаверсли она взяла себя в руки и теперь была уверена, что изгнала демона ревности. В конце концов, здравомыслие всегда побеждает мимолетные чувства. К тому же Рошфора наверняка не будет дома.

К ее радости, герцога и правда не оказалось. Увидев в передней Франческу и горничную, Крэнстон удивился, но успешно это скрыл, лишь с легким любопытством глядя на них голубыми глазами. Когда Франческа пояснила, что приехала посоветоваться насчет подготовки бала для герцога, холодно-вежливое выражение лица дворецкого тут же исчезло, и он неожиданно просиял, чего раньше Франческа за ним никогда не замечала.

— Конечно, миледи. Я буду счастлив вам помочь. У меня есть карты расположения мест и планы бального зала.

— Превосходно, — ответила Франческа, и глаза ее заблестели. Фэнтон позавидовал бы такому профессионализму, подумала она. — Мы можем присесть за стол?..

— Конечно. Если ваша светлость не возражает, мы могли бы расположиться в столовой для прислуги, где я как раз занимаюсь планировкой. Но думаю, библиотека подходит больше.

— Столовая для прислуги — то, что нужно.

Мэйзи отправилась выпить чаю и поболтать с экономкой Лилльского особняка, сердце которой сумела завоевать в прошлый раз, хорошо отозвавшись о Калли, а Франческа села за стол, где лежал один из чертежей Крэнстона.

Столовая для прислуги представляла собой уютный уголок, отделенный небольшим коридором от кухни, где гремели кастрюлями, однако стены достаточно приглушали звук, и до Франчески с дворецким доносился лишь тихий фоновый шум. Заботливый Крэнстон принес Франческе чаю и печенья, а сам встал чуть позади ее кресла.

— Прошу, присядьте, Крэнстон, — сказала Франческа, указав на кресло подле себя.

— Вы очень добры, миледи, но…

Крэнстон явно был сторонником соблюдения всех правил, но Франческа догадывалась, что последние годы у дворецкого часто болят колени. Ведь у нее имелся большой опыт в работе с пожилой прислугой.

— Пожалуйста, — настаивала Франческа. — Так нам будет удобнее беседовать. И мне не придется сворачивать шею, чтобы посмотреть на вас.

— Конечно, миледи, если вам так угодно.