Сваха Васька (СИ)

На следующий день, к удивлению Васьки, хозяин не пошёл бродить по аллеям, а уселся на первую же свободную скамейку. Вынул из внутреннего кармана пиджака газету, положил рядом с собой. Васька уже приготовился сорваться с места и, ликуя, поноситься по траве, но привычная команда "Гуляй" так и не прозвучала. Вместо этого хозяин внезапно хватанул за ошейник и притянул Ваську к себе, глаза в глаза.

- Слушай, Василий, как друга прошу. Хотя нет. Последнее китайское предупреждение: никаких баб! Ещё одна выходка - и накажу. Целую неделю будешь жрать один хлеб. Усёк?

Васька вздохнул, прикрыв глаза.

- На меня смотри, - хозяин грубо дёрнул за ошейник. - Ты точно понял, что я тебе сказал?

Васька судорожно сглотнул, с трудом протолкнул сквозь сдавленное горло подтверждение:

- Ррурх…

- Ну, и отлично, - отпустив ошейник, хозяин миролюбиво потрепал пса за уши. - Всё, гуляй.

Бежать с ликованием расхотелось, и Васька неспешно пошёл по краю аллеи, затем юркнул в прореху между кустами. На газоне сел, осмотрелся. Другой бы может, обиделся на хозяина за такое обращение, но у Васьки не было обиды. Он понимал, что хозяин сердится, потому что Васька пытается знакомить не с теми "бабами". А вот как только отыщется Та Самая, хозяин станет счастлив и доволен и ещё спасибо Ваське скажет. Только вот где отыскать её Ту Самую? Может, вон та с болонкой? Хотя нет, она с сигаретой. Хозяин сам не курит и на дух не выносит курящих - забракует. Ладно, будем искать.

Анатолий дочитывал обзор состоявшегося вчера матча Зенит-Локомотив, когда справа за кустами раздался женский крик:

- Ты что творишь, негодник?! Брось! Плюнь!

Анатолий напрягся: не Васька ли опять чудит? А в следующее мгновение из-за куста вылетел взлохмаченный Васька, держа в зубах светло-коричневую дамскую сумочку. Подлетев к Анатолию, Васька пихнул сумочку ему на колени, а сам с выдохом "гы-и" юркнул под скамейку, упал, притворившись спящим.

- Зараза, я же… - начал Анатолий, закипая, но тотчас осёкся, невольно вздрогнув: к скамейке неслась на всех парах девушка, размахивая прутом. Шагах в трёх тормознула, взмахнула прутом.

Анатолий невольно втянул голову в плечи, ожидая в следующую секунду удара.

- Вот значит как! – выдохнула девушка.- Тут целая банда. Вам что деньги нужны? Так возьмите в сумочке, там триста пятнадцать рублей бумажками и мелочь рублей восемь. Шикарный куш отхватили! И вам не стыдно? С виду приличный, не наркоман, тем более не голодающий… и такая пакость: грабить женщин. И животное приучили. Оно доверилось вам как другу, а вы учите его всякой гадости. Тьфу! Неужели не противно? Что, заработать не в силах?

- Я… - шевельнулся Анатолий, намереваясь встать.

- Сидеть! - девушка рассекла воздух прутом как шпагой. - Будь я мужиком, со стыда бы сгорела. Что ж вы так измельчали-то мужички? Куда ни плюнь то нытик, то хлюпик, то маменькин сыночек. Вот отобрать деньги у беззащитной женщины, плюнуть в душу - тут вы прямо все герои. Хоть медали выдавай…

Анатолий больше не пытался встать или что-либо возразить. Он вдруг поймал себя на том, что… любуется девушкой. Все заготовленные наспех оправдательно-объяснительные слова почему-то стали лёгкими, воздушными как мыльные пузыри и, конечно же, под напором этой девушки их отбросило далеко в сторону. А девушка… девушка была чертовски хороша! Особенно в этом состоянии: гневно-обличительном. Кругленькое личико раскраснелось, бровки нахмурились и казались тучками над небесно-голубыми с зеленцой глазами. Пухленькие губки как две половинки одной клубнички то сходились, то расходились, блестя соком, маня, соблазняя: вкуси меня, насладись.

Подозрительное тепло родилось где-то под сердцем и стало растекаться по телу, ослабляя руки, ноги и туманя голову. Анатолий прикрыл глаза, мысленно отошёл шагов на пять назад и оттуда новым взглядом окинул девушку.

А она по- своему поняла его действо, перейдя на "ты":

- Что, неужели засовестился? Ах ты, боже мой, какой прогресс. Не вздумай падать мне в ноги и просить прощения…

Анатолий пропускал мимо ушей все её оскорбительно-обидные слова, точно они звучали не в его адрес, и продолжал внимательно изучать девушку. Чуть ниже среднего роста, на вид лет двадцать, плотненькая в меру, ладная, одним словом, ничего лишнего не выпирает. Разве что грудки, как раз такие, как ему нравится. Скромненько так топорщатся под блузкой, уткнув носики-сосочки в материю. Без лифчика, ясное дело. Ножки ровненькие, сдобненькие. Туфельки, правда, простенькие, для таких ножек надо другие туфельки. И юбочка, очевидно, побила рекорд стирок…

Внезапный детский вскрик выдернул Анатолия как из сладкого сна:

- Мама! Она падает! Я не удержу!

Инстинктивно вскочил, распахнув глаза: из-за куста выглядывала наполовину широкая детская коляска тёмно-синего цвета. В данный момент она медленно, показалось слишком медленно, - по-киношному, - заваливалась набок. В противоположный край вцепилась девчушка лет шести – пыталась удержать.