Свалка

Одиннадцать раз вырастала трава с тех пор, как человеческий детеныш встал на четвереньки, еще девять раз рождала Герта – теперь она уже была стара для этого, мусорная свалка разрослась до размеров страны, а той ее части, где продолжало жить Племя – выросли деревья, выросли дети – те, которые выжили и вполне удобно устроились, вместе с собаками, в созданной или экологической нише. Они обустроили Замок и построили хижины, они рождали своих детей в 14-15 лет и неплохо зарабатывали, принимая на своей территории машины со всякой дрянью, которую было нельзя или дорого выбросить в другом месте. Эта свалка всегда была полудикой, потом – совсем дикой, а теперь, стараниями ее обитателей, приобрела некие химерические черты дикой цивилизованности. Она находилась на достаточном удалении от города, чтобы туда лень было ездить всяким интересующимся и достаточно близко, чтобы быть удобной для интересующихся предметно – куда сбросить ядовитую гадость. Теперь здесь уже скопилось столько такой гадости, что если власти и помнили об этом месте, то предпочитали не помнить – соваться сюда было физически опасно, а, кроме того, как бы и, не существуя и не мозоля глаза высоким гостям из Европы, свалка решала множество щекотливых экологических проблем, совершенно не решаемых при помощи бюджетных средств, которые можно было спокойно положить в карман.

Свалка и была той точкой на карте, куда ткнул палец девочки, единственным местом на огромном и прекрасном глобусе Земли, которое могло считаться ее родиной, она ехала домой, круг замкнулся, гиблое место поймало их снова, из него нельзя было убежать, его невозможно было сжечь огнем, потому, что оно находилось везде.

Глава 11

Дед признался потом, что ему было 48, но выглядел он на все 70, хотя и был достаточно крепким. У него была обширная, яйцеобразная плешь, обрамленная длинными седыми волосами, завязанными узлом на затылке и белая борода до пояса, он одевался в вязаный жилет, давно приросший к его ребрам, драные штаны хаки и даже зимой ходил в комнатных тапочках – впрочем, настоящая обувь была ему и не нужна, поскольку большую часть времени он проводил в тепле разлагающейся и нарождающейся жизни. Дед был биохимиком когда-то, но теперь дела его грешные были очень далеки от академической деятельности.