Свалка времени

- Нет, - буркнул Фирсов. – Возьми на всякий случай консервов и воды. Ты не хочешь ничего написать жене? Сам понимаешь, ты идешь не в туристический поход. Мы ее, конечно, предупредим. Скажем, что ты привлечен, как специалист к расследованию важного дела.

- Думаю, официальных соболезнований хватит, - поморщился Максим. – Мне такси вызвать? Или лучше на троллейбусе?

- Не паясничай. Я сам тебя отвезу.

Полковник вывел Максима через проходную. Лицо дежурного вытянулось от изумления. Он едва не изгрыз карандаш, но так и не произнес ни слова.

Металлические ворота заскрипели, лязгнули и закрылись. Сюда еще доносились людские голоса, веселый гомон ребятишек и шум машин. Но скоро городская суета останется позади, за высоким бетонным забором. В другой вселенной.

Впереди же простиралась неизведанная Зона. Максим оглядел массивные громады цехов и, зачем-то ступая на цыпочках, прокрался в трехэтажное здание у периметра.

Внутри не оказалось ничего интересного: старые столы советских времен, перевернутые стулья, да какие-то бумаги. В углу валялся разбитый арифмометр. Груды старых бумаг на полу покрывал толстый слой пыли.

Максим поднялся на последний этаж, подошел к окну и долго смотрел на прохожих сквозь щели в ржавых стальных листах. «Какое мне дело до всех до вас?» - наконец усмехнулся он, сбежал по лестнице и выскочил на улицу, к заводским железнодорожным путям.

Прямо за стрелкой уткнулся носом в тупик маленький заводской тепловоз. Максим забрался в кабину. Все на удивление цело: приборы и переключатели на месте, потертые тормозные краны поблескивали металлом. На пульте валялась старая ушанка, на моторной переборке удивительно ровно висела репродукция картины «Ленин читает «Правду».

Заверещал сотовый телефон. Максим подскочил, ударился о ручной тормоз, чертыхнулся и достал из кармана трубку:

- Я тут чуть потолок головой не проломил! Нельзя же так!

- Ты еще не передумал? – прохрипел голос Фирсова. Максим, скорее, угадывал его слова.

- Вы сами знаете ответ.

- Как знаешь. Скоро пропадет связь, и ты останешься один…– в трубке щелкнуло и на экране вспыхнула надпись «нет сети».

«Можно подумать, вокруг меня толпа народа» - злобно подумал Максим, спустился из кабины тепловоза на землю и заглянул в цех. Сюда лучше не соваться: сквозь дыры в крыше просвечивает яркое небо. Того и гляди, на голову свалится балка.

Максим прошел вдоль путей, обогнул два вагона-рефрижератора, и увидел высокое оштукатуренное здание с вывеской «Мясокомбинат».

В Зоне стояла почти полная тишина: только ветер шумел верхушками тополей, да где-то далеко угукала птица. Максим открыл ворота и схватился за стену, чтобы не упасть: ему показалось, будто над самым ухом замычала корова. Отчаянный, полный боли стон еще живого существа продолжался всего несколько секунд. Потом оглушительно щелкнул электрический разряд, и кто-то, наверное, рабочий, хрипло сказал: «Готова. Режьте».

Максим вытер со лба холодный пот и осветил фонариком выложенный белым кафелем барьер. Ни одной живой души.

Раздались возбужденные детские голоса. Через минуту ребячий гомон смолк и тот же рабочий произнес: «А здесь происходит процесс освобождения от жизни! Cмотрите…»

Когда-то в этом месте была бойня: мощными разрядами электрического тока несчастных животных превращали в сырье для элитной говядины и свинины – продукции мясокомбината. Страшное понимание этого стало так же очевидно, как и мертвая тишина, стоявшая в здании на самом деле. Звуки ввинчивались прямо в мозг, Максим слышал их не ушами.

Ему стало жаль несчастных животных. Он попытался оправдаться перед самим собой: «Увы, пока еще человек не научился питаться водой и песочком. Нам приходится следовать древнему правилу – убивая, пожирать, и, пожирая, убивать. Мы ничем не отличаемся от хищников, разве только джунгли у нас каменные».

Словно в ответ на мысли, на Максима обрушилась ужасающая какофония: предсмертное мычание коров, рвущий душу визг свиней, топот и возгласы невидимых людей. Сердце сжалось и провалилось куда-то в пятки, спину прошиб ледяной пот.

Максим захлопнул ворота и, что было сил, побежал прочь от этой фабрики смерти. Он мчался, не разбирая дороги, придерживая кобуру с револьвером, и остановился, только когда чуть не свалился в глубокий овраг. На дне, неестественно вывернув шею, лежал труп человека в армейском камуфляже.

Максим спустился вниз и с досады хватил себя кулаком по ноге: похоже, кто-то опередил его. У покойника не было ни оружия, ни рюкзака.

За бойней начиналась разбитая грунтовка. Максим пересек лесопосадку, заросшее желтыми одуванчиками поле и понял: еще чуть-чуть, и он упадет прямо на том месте, где стоит. До этого особенной усталости не чувствовалось: организм подстегивали страх и любопытство. Но сейчас ноги невыносимо гудели, а шершавый комок языка будто превратился в горький лист полыни.

Проселок закончился у квадратного бетонного здания.

Максим приоткрыл дверь, заглянул внутрь и присвистнул, увидев накрытые темно-синей тканью станки. Казалось, рабочие только что закончили смену и ушли по домам. Навсегда.