Свартхевди - северянин

       Буквально взвыло вернувшееся чувство тревоги, и я, резко развернувшись, обнаружил летящий ко мне вот такой вот сюрприз. Эдакого "ребенка", с голубыми глазками и пастью, которой и драугр позавидует. Мне хватило ловкости смахнуть тварь подхваченной секирой, но удержать ее древко в руках уже нет: тварь, вцепившаяся в оружие, своей тяжестью вырвала ее у меня из рук, и улетела в туман, а я остался наедине с подкрадывающимися мертвяками.

       Да, будь я нормально вооружен, я бы принял бой, и, наверное, имел бы шансы на победу... Но не с мясницким же ножом на драугра идти! А меч я, по тупости и невнимательности сломал, в чем теперь себя клял всеми гадкими словами, какие смог вспомнить. И я предпочел отступление: увернувшись от загребущих лап, норовивших заключить меня в крепкие дружеские объятия, я бросился на землю, пропуская над собой вернувшегося зубастого, и перекатившись к дереву, полез на него, со всей скоростью, которую мог из себя выжать. Лезть было удобно: сучья, трещины в коре были для меня не хуже лестницы в отчий дом, и я легко добрался до нижней ветви, располагавшейся в нескольких ярдах от земли. Преследовать твари меня почему-то не стали.

       Сижу вот теперь, смущаю нежить голой задницей.

       Сверху капает, снизу поддувает.

       Ненавижу эту жизнь...

       Холодно тут, неуютно.

       Второе утро моей жизни на дереве встретило меня ставшей уже привычной моросью и полным онемением конечностей: чтобы не обеспечить бродивших внизу тварей сытным обедом, сверзившись к ним ночью, я привязывался к ветвям полосами ткани. Источником их, естественно, послужила рубаха, а ее остатков хватило, чтобы смастерить что-то вроде подгузника, вроде тех, какие мамаши для грудничков делают, чтоб те в колыбельку не гадили. Не то, чтобы я кого-то стеснялся, но вступать в последний бой, который мне скоро предстоит, сверкая срамом - не дело. А придется, в бой, в смысле, хотя бы и голому, с ржавым ножом: ибо нет места трусам в чертогах Асов, да и мучиться долго не потребуется.

       Я печально высморкался на лысую башку драугра, стоящего как раз подо мной, и таращившего на меня свои мутные буркалы. Попал, но счастья мне это не доставило. Простыл уже, что ли? Нехорошо - я должен быть сильным, чтобы принять смерть, как подобает ясеню ратной вьюги - с честью, и в бою.

       Вообще, как сейчас думаю, зря я сюда полез.

       Надо было оставаться внизу, и биться. Попробовать побегать вокруг дерева, добраться до секиры - она ведь не могла далеко улететь. А схлопотал бы - значит, такова нить судьбы, что сплелась мне тонкими пальцами Норн, еще до моего рождения, и в этом мрачном месте суждено ей оборваться. И не надо было бы сейчас сидеть в этих ветвях, как вошь в бороде грязного трэля, и собирать остатки мужества, чтобы спрыгнуть вниз и схватиться со злыднями, как полагается, лицом к лицу!

       Я снова опустил очи долу, и узрел сгнившее лико одного из моих будущих оппонентов.

       Мда, лицом к морде, в честной схватке, так вернее.

       Но страшно.

       Все равно страшно, как бы я себя не накручивал.

       Жутко, аж до колик, хотя последние, быть может, появились и не от страха - виной тому могут быть и эти странные яблочки, десятка полтора которых я успел сжевать вчера и сегодня. Зеленые, с твердой кожурой, которую пришлось пилить ножом - но все лучше, нежели давиться корой или листьями (или голодом сидеть). Деревянистая мякоть, добытая мной из первого из них, оказалась кисла настолько, что рожу мне сморщило а язык онемел и окостенел.

       Рожу по первости пришлось расправлять руками, но потом, вроде, притерпелся. Зато, как выяснилось, сей дивный плод неплохо утолил жажду, да и с голодом справился. Правда, ненадолго, и я облазил все дерево, ну, докуда смог добраться, и оборвал все яблочки, до которых дотянулся. Чувствовал себя при этом крайне неважно: то живот, то грудь, то руки с ногами начинали периодически неметь или чесаться так, что хоть плачь - наверное, все ж таки я заболел.

       Так и развлекался весь вчерашний день: ползал по дереву, силясь разглядеть, что творится вокруг (и обламываясь из-за тумана), обрывал плоды (от которых уже воротит), да кидался очистками в драугров, которые, проявляя завидное самообладание и стойкость, на провокации не реагировали.

       Мелкую прыгучую тварь я видел еще пару раз, она держалась также поблизости - это меня и останавливало, от того, чтобы спрыгнуть вниз немедленно, и предложить неуклюжим разложенцам соревнование в скорости и ловкости (кто первый доберется до секиры).

       Ну, что ж... Дождусь следующего утра, да и встану на путь в Валхаллу (а пока соберусь с духом). Ничего хорошего я тут не высижу, воды нет, яблочки кончаются, помощи не предвидится... Глупая смерть, и дед мне всыплет горячих, как увидит. Но я верю, что когда путь по радужному мосту будет окончен, и врата из клинков отворит мне Хеймдалль - дед будет ждать меня там.