Свастика

- Да Илья не в обиде, я уже у него спросил. Эх… ну ладно, расскажу. Только ты, командир, язык за зубами держи. После того самого шествия, где мы с Игорем так неудачно познакомились…

***

После шествия Саня даже не пытался скрываться или бегать, как попробовали сделать его «коллеги по цеху», что принимали участие в беспорядках. Совсем наоборот, его задержали без проблем, допросили и выпустили под подписку о невыезде. Потом был суд, где Сане влепили пару лет условно.

Видимо сыграл свою роль тот факт, что парень не пытался прятаться и даже не избегал военкомата, хотя по возрасту как раз подходил. Вот и дали два года условно с тем расчетом, что два года в армии парень вести себя будет тихо, опасаясь загреметь за решетку.

Пехота встретила Александра Дубровицкого практически с распростертыми объятьями. Он понял это в первый же вечер, когда его вместе с остальными духами попробовали избить местные деды из горных республик. Тогда в драке Сане порвали куртку и майку, и его страшные наколки стали видны всем. Вид свастик привел в бешенство старослужащих. Они коротко переглянулись, что сказали друг другу на своем гортанном, тарабарском языке и после этого драка стала перерастать в убийство. Один из них, высокий, с узким лицом, обладатель большого и горбатого носа, сказал что-то вроде «за друга, которого в Москве избили», но Саня был далеко не тот человек, которого можно безнаказанно задеть. Он дрался так отчаянно, что даже некоторые из молодых солдат перешли на его сторону, и перевес сил оказался уже на стороне вновь прибывших.

В результате двое из шестерых дедов оказались в реанимации, еще трое в госпитале с тяжелыми травмами, а последний к концу драки струсил и удрал в каптерку, откуда его долго не могли достать даже отцы-командиры.

Саня ожидал, что уж после такого его точно этапом отправят на Колыму, но этого к его удивлению не случилось. Оказывается, эти шестеро джигитов вообще были бичом всей части, и управиться с ними никто не мог вообще – ни командир части, ни командир роты, не говоря уже о молодом лейтенанте, командире взвода. Так что их отправку в госпиталь все восприняли с облегчением, дело замяли, будто его и не было, а Саню сделали сержантом, заместителем командира первого взвода.

Потом была командировка в Чечню, и Саня там проявил себя с лучшей стороны. Перед отправкой, когда его бойцы писали последние письма домой, в которых рассказывали (или наоборот умалчивали) о командировке, Саня пообещал, что всех их привезет домой живыми и здоровыми. Своё обещание он выполнил…

Многое было в этой командировке. И ночные нападения, и выход из окружения, и лесные перестрелки, и ползание по горам в поисках бандитов, и битье по щекам своего командира-лейтенанта, который от страха потерял всякую способность трезво мыслить. И ночной маршбросок за сорок километров с раненым командиром на плечах, чтобы успеть выйти из-под огня своей артиллерии, который должен вот-вот начаться, и чтобы не догнали враги и чтобы доставить теряющего кровь командира к медикам…

Вместо орденов или медалей Сане после его командировки предложили службу по контракту, да не абы где, а в армейской разведке, где он и стал в последствии сначала прапорщиком, а потом и офицером.

Все это время он не появлялся дома, и даже старался не писать, чтобы не нервировать своих родителей, которые давно уже поставили на нем крест из-за нацистских замашек, и лелеяли младшего сына, пытаясь хотя бы из него вырастить достойного человека. Как выяснилось – ничего у них не получилось.

Однажды Саня получил письмо от родни. Потрепанный, будто специально мятый листок в сером конверте со следами разводов от слез. Писала мать и писала о том, что отец сейчас очень плох, находится на грани сердечного приступа и что младшего брата Сани, Олежку, убили…

На этом месте у Сани чуть не случилось помешательство. Убили!! Убили!! Младшего брата! Он несколько раз читал написанное неровным материнским почерком письмо и все не верил своим глазам. Олег, скорее всего, насмотревшись на старшего брата (тут в письме напрямую сквозило обвинение), вступил в какую-то нацистскую организацию и участвовал в городских беспорядках. При задержании тяжело ранил одного милиционера и оказывал сопротивление.

В следственном изоляторе его били. И забили насмерть…

Участвовавшие в этом милиционеры не были не только осуждены, но даже остались служить в милиции на своих должностях. А одного даже повысили. Когда Саня читал эти строки, его руки тряслись в бессильной ярости и на глаза наворачивались слезы. Не долго думая, Саня подал рапорт на отпуск, чем несказанно удивил своих командиров, поскольку на дворе стояла зима, достал по своим скрытым каналам оружие и отправился домой…

Мстить.