Свастика над Атлантидой. Черное Солнце

— Материя и энергия взаимосвязаны и могут переходить, преобразовываться друг в друга. Мысль можно материализовать. Но это только один из этапов. Спустя трудновообразимое количество веков человек превратится в сгусток мыслящей энергии. Энергии, способной пронзать пространство и время, купаться в звездах, уничтожать и создавать их вновь.

— Не хотел бы я оказаться на месте такого «человека».

— Ты снова прав. Знать все и вся, быть неуязвимым и почти бессмертным…

— Почти?

— Да, почти. Приходит время, и энергия, наполняющая тебя, начинает размывать личность. Это что-то вроде деградации, своеобразного вырождения. Постепенно становишься частью единого энергополя Мироздания — таешь, растворяешься, словно капля дождя в океане, теряя собственное «Я».

— Могу только посочувствовать, — ухмыльнулся я, мысленно сетуя на затянувшееся действие наркотиков.

— И когда к остаткам будущего человечества пришло осознание этого, они нашли выход. Они стали создавать миры и населять их существами разумными и не очень. Стали проживать вместе с ними взлеты и падения развития…

— Театр, значит, придумали. А мы — марионетки.

— Нет, мы создаем миры и толкаем вперед, к жизни. Затем мы наблюдаем и следим за ним, не вмешиваясь, но сопереживая.

— И только?

— К сожалению, не всегда. Мы тоже разные. Но в моем мире заведено так.

— Ты — Малок?

— Так меня зовут шумеряне.

— Для них ты — Бог.

— Нет, просто их пугает бездна времени, нас разделяющая. К тому же они слишком привязаны к материальному миру.

— Я тоже к нему привязан, Малок.

— Ты следующая ступень развития, хотя ступень очень опасная. Осирис и Сет были весьма талантливы, но полны противоречий.

— Что же ты их не подкорректировал?

— Излишнее вмешательство в прошлое чревато непредсказуемыми последствиями. Здесь же клубок посложнее — вы и прошлое и будущее нашей цивилизации одновременно.

Я вдруг вспомнил детство. Шестилетним мальчуганом я с бумажным корабликом в руке выбежал к весеннему ручью за родительским домом. И как только хрупкое суденышко было спущено на воду, резвый ручей ловко подхватил его и в мгновенье ока кораблик оказался вне моей досягаемости. Я попытался догнать и вернуть его, но в итоге лишь зарылся носом в подтаявший снег. Еще минуту я провожал кораблик взглядом, но вскоре он храбро влетел в бурлящий поток более крупного ручья, и я потерял его из виду. Тогда я решил, что мой маленький крейсер отправился в путешествие к океану, до которого обязательно доберется.

— Я — зритель, — продолжал тем временем до меня доноситься голос. — Иногда — суфлер. Но ты можешь не слушать мои подсказки. Решай сам.

— И зачем ты мне все это рассказываешь?

— Я же сказал, ты мне интересен.

— А мальчишка, что сидел на этом валуне? А Линц? Это созданные тобой миражи?

— Это — Твое. Если ты их видишь, значит, с тобой все в порядке, Наблюдатель, — вдруг совсем тихо произнес голос, и фигура на холме исчезла, словно растворилась в звездно-фиолетовом небе за своей спиной.

— Поверить не могу, Эрик. Как ты мог схватить в сердце обычную свинцовую пулю? — услышал я, приоткрывая глаза и пытаясь сфокусироваться на громадном объекте у моих ног. Когда же мне это наконец удалось, то гора превратилась во Второго Лорда-Инквизитора Тархема Хана, опирающегося большими ладонями на край медицинской капсулы, в которой покоилось мое бедное тело.

— Противник был очень хорошим стрелком, — промямлил я, еле ворочая пересохшим языком.

— Я уже поговорил с госпожой Магдаленой. Но мне не хотелось утомлять ее чрезмерным количеством вопросов. Поэтому большая их часть достанется тебе, Эрик. И чем раньше ты ответишь, тем лучше.

— Мне нужно прийти в себя, Тархем, — продолжал бормотать я. — Где я? На Марсе?

— Это «Валькирия» — южноамериканская база Новой Швабии.

Я был удивлен. Шумеряне не любили посещать Землю. За них это обычно делали человекообразные киберы-разведчики. А чтобы на земную базу прибыл сам Лорд-Инквизитор, требовалась неординарная ситуация. Я пожалел, что пришел в себя.

— Шумерянина или обычного человека с таким ранением спасти не удалось бы. А ты, Эрик, с пулей в сердце перенес перелет через океан, а еще сутки спустя уже готов к докладу. Удивительно! — Тархем Хан переместился поближе к изголовью капсулы и стиснул мою руку, словно доказывая, что он не голограмма и, если я неправильно отвечу на его вопросы, он лично придушит меня. — Ты неубиваемая универсальная машина, Эрик. Большая удача, что Империи удалось сгноить Осириса и Сета на этой планете. Но знаешь, я даргонов ненавижу больше, чем таких, как ты. Поэтому я надеюсь на правильные ответы, Эрик. И не забывай, что ты командор имперского легиона. Иначе умирать придется очень и очень долго. Тем более с таким здоровым организмом. — Уголки губ на правильном лице инквизитора чуть приподнялись.

— Спасибо за доверие, Тархем, — попытался ухмыльнуться и я, но только жалко кашлянул.