Сватовство

Митька понял, что снова попал впросак. С такой прилипалой рот лучше и не открывать: что ни скажешь, все невпопад.

— Да мне-то чего ревновать? — не удержался Митька. — Нужна ты мне очень!

Девчонки одобрительно захохотали:

— Правильно. Пусть не пристает.

А Светка притворно заохала:

— Ах, какой грубиян, какой грубиян, — и головой закачала.

Митька рванул спорым шагом от нее вдоль деревни, и сам не зная, куда торопится. С пригорка оглянулся.

И именно в этот самый момент оглянулась и Катя. Митьку всего прошило ознобом.

Митька выковырял из копилки горсть пятаков. Все! С него достаточно, больше он через окошко лазить не будет. В конце-то концов, не маленький. Ведь это же чистый позор, если киномеханик заметит, что Митька пробрался в клуб безбилетником, схватит его за шиворот, как котенка, да и поведет через весь зал к дверям. Вот, мол, вход-то, во-о-от.

Митька вообразил такую картину, и у него мурашки заскребли по спине.

Все, пора взрослым становиться. Чем он хуже Алика?

Что там про Алика ни говорите — и хвастун, и трепач, и бездельник, — а человеческое достоинство он бережет, безбилетником в окно не полезет.

Стоило Алика вспомнить, Алик тут как тут. Легок на помине.

— Митя, они к вашим подкатываются, — сообщил он, подладившись к Митькину шагу.

— Кто «они-то»?

— Да что, тебе Володька разве не говорил? — Он даже заморгал от неожиданности. — Ну, кто же еще? Коля Попов и Витька Зотов.

Вовка-то об этом ему говорил, а вот ты, Аличек, руками своими помахал перед Митькой и убежал. Ведь знал, зна-а-ал, что над товарищами опасность нависла, а промолчал. Своя рубашка ближе к телу… Так, что ли? Не дала бы Светка тебе от ворот поворот, так и сегодня, пожалуй, не вспомнил бы о своих единомышленниках.

— Ну и пусть подкатываются, — сделал обманный ход Митька. Надо же проверить, чего стоит дружок теперь. Может, только и ждет такого ответа? Может, давно готов объединиться с Колей Поповым и Витькой Зотовым?

Алик не попался на удочку:

— Да что они? Не могли к Тишихиным девкам пристроиться? Тишихины-то незанятые пока!

Тут Алик на сто процентов прав. Да ведь прав не прав, а что теперь сделаешь?

— Надо решительно действовать! — как в заклинании, поднял кулак Алик. — Или сегодня, или никогда!

Митька кивнул ему головой, и Алик, успокаиваясь, улыбнулся.

— Ты у меня учись, — он понизил голос, оглянулся, не идет ли кто сзади, и сообщил: — Моя-то вчера мне в любви объяснилась. Вот уж никак не думал, что за один вечер втюрится…

Ну и бахвал! Ври, ври, да не завирайся…

Митька хотел осадить хвастуна, но и себя под монастырь подводить нельзя: шпионить за товарищами нехорошо. И он, стараясь скрыть на лице разоблачающую ухмылку, отвернулся от Алика и деланно завистливым голосом сказал:

— Где уж нам уж, как уж вам уж…

Алику такая Митькина завистливость пришлась по душе:

— Ну, ты же знаешь, девчонки ко мне сами льнут…

Ого, Митьку же и в свидетели привлекает. Ничего, дорогой, не выйдет.

— А откуда мне знать? — отказался он от свидетельской роли.

— Здравствуйте! А разве я вам с Володькой Ворониным не рассказывал, что у меня в Улумбеке было шесть зазноб?

— Ты, кажись, говорил, что пять, — поправил Митька.

Алик начал загибать пальцы:

— Нелька — раз… Это с ней я с третьего-то класса ходил… Зинка Вахромеева — два, Нинка Забияченко — три, Роза Смирнова — четыре, Манька Щепина — пять, Лида Огурцова — шесть… — показал на загнутые пальцы. — Значит, я Нельку не засчитал тогда… Забывать уж стал… ну, так это когда и было — забудешь. — Он сожалеюще прицокнул языком и вздохнул. — Я, пожалуй, специальную тетрадь заведу, чтобы их записывать. А то разве всех в голове удержишь? Столько их! — Алик небрежно махнул рукой.

Митька ничего ему не сказал. И подумал, что одна хорошая заменит всех его шестерых. Еще и седьмую — Светку — в придачу. Да он, признаться, не очень-то и верил Аликовой похвальбе. Уж сколько раз бывало: наговорит с три короба, а на поверку оказывается — вранье. И все же верить Алику Митьке хотелось.

При выходе из клуба Алик снова напомнил ребятам:

— Ну, братва-а-а, действуй решительней!

Вовка подмигнул ему: «Вас понял», — и подтолкнул локтем Митьку. Вовка всегда готов за товарищество погибнуть.

— Да я сейчас… — загорячился он. — Я сейчас первым за ними ринусь…

Шарьинки уже спустились по лестнице на улицу и растворились в темноте.

Вовка, расталкивая людей, устремился за ними.

— Да подожди ты, — попытался остановить его Алик.

Но где там? Вовка гарцеровал на боевом коне! Девиз для него обозначен четко: «Сегодня или никогда!»

В темноте он не сразу сообразил, куда подевались девчонки, потому что на лужайке было полно народу. Кто-то выскочил просто охолонуть от духоты, переждать, пока в клубе не проветрят, и вернуться на танцы. Кто-то не мог опомниться после кино, и ему обязательно надо было выговориться, навязать свое мнение соседу.

Шарьинки, пританцовывая от льнувших к ногам комаров, шушукались под березами. Вовка опешил. Не будешь же наседать на них — провожу, мол, до дому, — когда они, похоже, домой-то идти еще и не ладились. Даже Алик, и тот растерялся.