Сватовство к Этайн

– Желание испытать тебя в игре в фидхелл,[23] – сказал Мидир.

– И вправду искусен я в этой игре, – ответил на это король.

– Давай же немедля приступим, – сказал ему Мидир.

– Королева сейчас отдыхает, – сказал Эохайд, – а доска для игры в ее покоях.

– Есть у меня при себе доска, что не уступит твоей, – молвил Мидир.

И была та доска из чистого серебра, а фигуры на ней из золота, и в каждом углу доски сверкал драгоценный камень. Из бронзовых пластин был сработан мешочек для фигур.

Установил Мидир доску и предложил королю начинать.

– Не стану я играть, коли не сделаешь ты ставки, – сказал Эохайд.

– На что же мы будем играть? – спросил Мидир.

– Мне все равно, – отвечал король.

– Если случится тебе победить, – сказал тогда Мидир, – есть у меня пятьдесят темно-серых коней с пятнистыми головами цвета крови, острыми ушами, широкой грудью, огромными ноздрями, тонкими ногами – мощные, резвые, быстрые, крепкие, коих легко запрячь пятьюдесятью украшенными эмалью уздечками. Получишь ты их уж назавтра к утру.

Согласился на это Эохайд и принялись они играть. Выпала в той игре победа Эохайду, и удалился Мидир, забрав с собой фидхелл.

На другое утро, проснулся Эохайд и, взойдя на рассвете на холм Тары,[24] увидел едущего к нему Мидира. Ничего не знал Эохайд о том, куда уходил он и откуда пришел, да только увидел пятьдесят темно-серых коней с изукрашенными эмалью уздечками.

– Это по чести, – сказал Эохайд.

– Обещанное да свершится, – ответил Мидир. – Станем ли мы играть сегодня? – спросил он.

– С превеликой охотой, – сказал Эохайд, – но какую предложишь ты ставку?

– Коли выиграешь ты, – сказал на это Мидир, – получишь от меня пятьдесят свиней-трехлеток с пятнистой щетиной, серым брюхом и голубой спиной. Каждая из них подкована, словно лошадь, а в придачу дам я тебе корзину из терновника, куда поместятся все они разом. И еще ты получишь пятьдесят мечей с золотой рукоятью, да пятьдесят красноухих коров с белыми красноухим телятами, стреноженными бронзовыми цепочками. И еще тебе дам пятьдесят баранов с тремя красными головами да тремя рогами у каждого. Еще дам я тебе пятьдесят мечей с костяной рукоятью, да пятьдесят пестроцветных плащей. Но каждое из обещанного получишь ты в свой срок.

Раз приемный отец Эохайда принялся расспрашивать его откуда добыл он все это богатство.

– Да нужно мне рассказать об этом, – ответил Эохайд.

– Воистину так, – сказал его приемный отец, – надобно тебе поостеречься его, ибо могущественный муж приходил к тебе. О сын мой, задай-ка ему непосильные работы!

Потом явился к Эохайду его соперник, и возложил на него король великие дела: очищение Миде от камней, укрытие тростником всей Тетбы, прокладку гати через Мойн Ламрайге и посадку леса на Брефне. Так пел об этом филид:[25]

Вот те четыре дела,
что возложил Эохайд Айрем
на множество храбролицых мужей,
с несчетными копьями и щитами.

Гать на Мойн Ламрайге,

лес на Брефне – нетрудное дело,
камни убрать с холмов Миде,
тростник на Тетбе.

Вот каковы были дела и условия.

– Немалого просишь ты от меня, – сказал Мидир.

– Воистину нет, – отвечал Эохайд.

– Тогда исполни мое желание и просьбу, – сказал Мидир, – и пусть везде, где признают твою власть, ни мужчина, ни женщина не выйдет из дома наружу до самого рассвета.

– Обещаю тебе это, – сказал Эохайд.

Не случалось еще никому дотоле ступать на эту трясину.

Потом приказал король своему слуге посмотреть, как осилят они гать. Отправился слуга на болото, и вдруг почудилось ему, что сошлись туда люди со всей земли от востока ее до запада. Сложили те люди холм из своей одежды, и ступил на этот холм Мидир. Принялись люди закладывать в болото стволы и ветви деревьев, а Мидир выкрикивал во все стороны приказания и подгонял их. Казалось, что люди со всего света кричат у него под ногами.

Потом принялись они валить на болото камни, гальку и глину.

Известно, что до этой ночи укрепляли ирландцы ношу на лбу быков, хоть и знали, что народ из сидов ставит ее на их загривок. Так же делал и Эохайд, и оттого зовется он Эохайд Айрем, что первый стал крепить ярмо к загривку быков. А вот что говорили те люди, строя гать:

– Положи туда, положи сюда, прекрасные быки, в час после заката, воистину тяжела работа, неведомо, кому польза, а кому вред от гати на Мойн Ламрайге.

Не бывало бы на всем свете лучше той гати, если бы не следил никто за их работой. А оттого остались в ней изъяны. Тогда воротился слуга к Эохайду и рассказал о небывалой работе, которую он видел, и о том, что на всем свете не сыскать силы чудесней, чем та, что исполнила ее.

Так говорили они и вдруг заметили шедшего к ним Мидира. Был он препоясан и злобен лицом. Испугался Эохайд, но все же приветствовал его.

– Не услышишь ты гневных речей в ответ на свою ярость, – сказал Эохайд, – а лишь просьбу укротить ее.

– Согласен, – отвечал на это Мидир, – а станешь ли ты играть в фидхелл?