Сведенные судьбой

— Метафора всего того, чего я не смогу делать. Твоя жена должна выступать в роли хозяйки на разных мероприятиях, посещать балы и суаре. Но почему женщина — не калека, не уродка — отказывается танцевать со своим мужем? Люди начнут спрашивать. Какую причину я придумаю для них?

— Мы им скажем, что я очень ревнив, и не хочу, чтобы ты находилась в чьих бы то ни было объятиях, кроме моих.

Нахмурившись, Пандора запахнула ночную рубашку на груди. Она почувствовала себя задетой и даже испытала легкую жалость к самой себе. А это чувство Пандора презирала больше всего в мире.

— Если только кто-нибудь поверит в такую причину, — пробормотала она.

Габриель крепко сжал ей руку. Глаза его вспыхнули как спички, когда он посмотрел на нее.

— Я не хочу, чтобы тебя обнимал кто-то другой. Только я.

Земной шар остановился на своей оси. Пандора была поражена и испугана мыслью, что в его словах может быть хотя бы гран правды. Нет, он не это имел в виду. Он просто манипулирует ею.

Пандора прижалась к его груди, твердой, как скала.

— Не говори так.

— Ты принадлежишь мне.

— Нет.

— Ты сама чувствуешь это, — настаивал он. — Каждый раз, когда мы вместе. Ты хочешь…

Она попыталась заткнуть ему рот поцелуем, что, как потом оказалось, было не лучшей тактикой. Габриель тут же ответил, настойчиво и требовательно.

И в следующий миг она уже лежала на спине, придавленная его тяжестью. Часть своего веса Габриель перенес на локти и колени, чтобы не раздавить ее, но все равно она была надежно зафиксирована, утонув в подушках, а он целовал ее с неторопливой, всепоглощающей пылкостью. Он, судя по всему, решил что-то доказать ей, как будто она уже не хотела его, как будто она уже не ослабла от желания. Ее губы приоткрылись навстречу ему, впитывая его пьянящий вкус, ощущая ровный мужской жар, эротические исследования его языка. Пандора не могла приказать своим рукам остановиться, когда они гладили тяжелые мускулы его спины, касались его великолепной кожи, более гладкой и шелковистой, чем у нее самой.

Приоткрытыми губами он провел линию вдоль шеи вниз, к ее груди. Пандора выгнулась всем телом, когда он завладел тугим соском, взяв его в рот, начал играть с ним языком, а потом легонько прихватил зубами. Другую грудь он прикрыл ладонью, помял податливую плоть, затем рука соскользнула вбок и прошлась по телу, отмечая линии талии и бедер. Край ночной рубашки задрался, что только облегчило ему возможность поднять ее до пояса. В шоке, Пандора крепко сомкнула бедра.

Сами собой лодыжки тоже прижались друг к другу, и тут она услышала его тихий смех. Дьявольский и чувственный. Перекатившись на бок, Габриель провел кончиками пальцев по ее животу, добрался до пупка, по пути ласково и лениво вычерчивая круги. В это же время он целовал и сосал ее грудь, отчего сосок стал влажным и невыносимо чувствительным. А кончики пальцев, лениво поглаживая ее, двинулись дальше, к густым шелковистым завиткам внизу живота.

Пандора зажмурилась. О господи, неужели она на самом деле позволяет ему это? Да, позволяет. Застонав от стыда и беспокойства, она почувствовала, как он начал играть с ней и как кончик его пальца углубился в шелковистые завитки волос. Потом он, щекоча, намотал один завиток на палец, и она, затаив дыхание, еще крепче сжала ноги.

Габриель оторвался от ее груди и прошептал:

— Откройся мне.

Пандора прикусила губу, а Габриель продолжал перебирать ее завитки. Она почувствовала, что слабеет. Ее тело было охвачено жаром, пульсировавшим в такт ударам сердца. Все вдруг стало непонятным и неважным, кроме того, что он делал с ней. Ноги задрожали, и она даже захныкала от усилия, пытаясь удержать их сжатыми.

— Пандора… — Голос у него был мягок и обольстителен. — Откройся мне. — Он просунул палец вниз, между бедрами. От этого у нее возникло ощущение, будто по ее телу прошла рябь белого пламени. — Какая упрямая… — послышался его шепот. — О, Пандора, не соблазняй меня. Ты хочешь, чтобы я сделал что-то порочное. — Указательный палец проскользил вдоль ее сомкнутых бедер. — Разведи их на дюйм. Ради меня. — Она кожей ощутила его теплое дыхание, это он засмеялся. — Даже ни на дюйм?

— Я смущаюсь, — запротестовала Пандора. — Ты усугубляешь мое нервное напряжение.

— Это самое лучшее средство от нервов.

— Оно не помогает. От него… ах!., становится только хуже.

Габриель сдвинулся ниже, пробуя ее кожу на вкус, нежно покусывая, пустив в ход все — зубы… губы… язык… Пандора попыталась выбраться из-под него, но он, схватив за бедра, удержал ее на месте. Его влажный горячий язык очертил пространство вокруг пупка, а потом двинулся вниз. У нее неистово, до боли заколотилось сердце, когда она ощутила, его дыхание над самой интимной частью ее тела, потом он уткнулся в ее невесомые волосы и принялся языком разбирать их на отдельные прядки. Необычный текучий жар, манящая щекотка.