Сведи меня с ума

Поэтому он, так сказать, вывел себя на прогулку. Очутившись среди древних деревьев, окунувшись в естественный запах величественного леса и втягивая его в себя, Алек с радостью отметил прячущуюся неподалеку дичь, способную заинтересовать его волка. Тогда он превратился, выпуская зверя. И этот зверь был зол. Яростный гнев бежал по его венам, прорываясь диким рыком и протяжным воем. Никто бы сейчас не решился приблизиться к альфе. И даже находящаяся в отдалении от вожака стая прекрасно ощущала его состояние.

Алек знал, что сам довел себя до такого, что внутренний конфликт для создания с двумя сущностями не закончится ничем хорошим, и все равно не мог до конца уступить требованиям волка.

«Чего ты еще от меня хочешь? — мысленно заорал он. — Я взял ее, заклеймил, сделал своей парой! Угомонись! Этого достаточно!».

Но сильный зверь, ведомый инстинктами, возмущенно огрызался на его слова. Ему этого было мало. Волки обладают своей парой полностью. И, ощущая призыв к обзаведению потомством, они слепо следуют ему. А сейчас, когда его пара мечется в доме, борясь с болью течки, готовая понести от него, зверь гневался на свою вторую сущность из-за того, что тот лишал их этого. И не только их. Он заставлял самку страдать. Мучиться от боли в одиночестве. Ощущать себя покинутой в этой жажде, что сжигала ее изнутри.

Волк уже развернулся по направлению к дому, когда слабый шум в кустах привлек его внимание. Поведя носом, он учуял кролика и решил, что в знак примирения преподнесёт своей самке свежепойманную добычу. Покажет, как он заботится о ней и насколько не согласен со своей рациональной человеческой половиной. Зверь застыл, отмечая местоположение дичи. Приготовившись, хищник, ведомый древними инстинктами, начал охоту на ничего не подозревающего кролика. У того просто не было ни шанса скрыться от самого опасного охотника, созданного природой. Молниеносное движение, несколько секунд и в пасти зверя еще теплая тушка.

Победа была легкой для вожака и малоинтересной, но все-таки слегка утолила гнев и бушующую ярость. Ведомый четкой целью преподнести этот дар своей паре, оборотень направился в сторону дома. Поводя мордой, вымазанной в крови убитого животного, зверь с мощной аурой хозяина леса вальяжно шел по своей территории. И те оборотни стаи, что встречались на его пути, преклоняли головы перед вожаком, не смея оспорить его власть.

Сара закрылась в комнате и свернулась калачиком на постели. Жар вернулся в ее тело, расползаясь по нему ядовитой змеей, жалящей в самых чувствительных местах. Девушка задавалась вопросом: «Неужели это никогда не прекратится?». Ведь Алек обещал, что после секса станет легче, но пока, наоборот, все было только хуже.

В этот раз она знала, чего желает. Боль перестала быть невнятной тенью и приобрела очертания. Ей необходимо мифическое существо, дабы прекратить эту пытку. Только он — хищный зверь, дикий и необузданный — мог дать облегчение. Сара не боялась его и не ощущала омерзения, хотя раньше даже представить себе не смогла бы, что когда-то переспит с получеловеком. Но теперь, сжигаемая неестественным вожделением и страстью, мечтала только о нем. О его крепком теле, что придавит ее к постели, о резких неистовых движениях, с помощью которых он заполнит все ее естество и подарит наслаждение, явно придуманное в самом аду. Потому что пережить такое можно, только находясь при смерти и воскресая вновь и вновь.

Но Сара не была бы собой, если бы ее дух противоречия не восстал и не показал себя во всей красе. Именно поэтому она не просто закрыла дверь на замок, а еще и забаррикадировалась, придвинув к дверному проему тумбочку и стул. Одно дело — пережить ночь страсти в объятиях оборотня, второе — стать его племенной кобылой.

Нет, детей она, конечно, любит. Но вот так заводить их, не по любви, а чисто из физиологических потребностей, не собирается. А со слов Алека девушка поняла, что зверь не успокоится, пока не произойдет зачатие.

Вот только силы свои она переоценила. И когда, болезненно застонав, упала на кровать, просовывая руку между ног в попытке ослабить боль, то поняла, что уже согласна на что угодно, лишь бы это закончилось.

— Господи, за что ты меня так наказываешь?! — яростно заорала она в никуда и сразу же заскулила от огненных спазмов внизу живота.

Ей представлялось, что ее матка пульсирует, сильно сжимаясь и ноя в потребности быть заполненной. И сила этого голода была такова, что даже пальцы на ногах поджимались от напряжения. При каждой волне накрывающей ее боли девушка замирала в позе эмбриона и просто мечтала вырубиться и спастись от этих мук.

— Гребаный Алек со своими укусами! — крик завершился очередным хныканьем. — Мама, мамочка, сколько это будет продолжаться?