Свекровь по вызову

– Ну с вопросами и правда лучше к ней…

– И редактуру лучше у нее подписать!

– Вот насчет этого я и сам могу! – забеспокоился Сучков. – Подписывать я хорошо умею, ты помнишь…

– Ага, помню… подписывать вы очень хорошо умеете, а еще лучше – не подписывать!

– Ну, Надюша, тебе-то я непременно все подпишу! Как в старые времена…

– Спасибо, не надо! Вы мне лучше адрес своей тети дайте, я с ней все вопросы решу.

– Ну ладно, – Сучков помялся и махнул рукой, – ладно, записывай. Резная улица, дом 4, квартира 6.

– Резная улица? – переспросила Надежда. – Это где же такая? Первый раз слышу!

– На Петроградской стороне, за Чкаловским, возле набережной Адмирала Лазарева.

– Медвежий угол! – вздохнула Надежда. – Туда и транспорт-то никакой не ходит!

– Захочешь – доедешь! – Анатолий Тихонович понял, что с Надеждой ему ничего не светит, и смотрел сурово. – И вообще, поторопитесь, я, между прочим, на работе нахожусь, мне лясы точить некогда!

– Ну и ну! – только и могла ответить Надежда и поскорее ретировалась – очень хотелось сделать Сучкову какую-нибудь гадость, к примеру, налить чернил в ящик письменного стола либо прокомпостировать ухо дыроколом…

Вечером в назначенное время я подъехала на такси ко входу в клуб «Бриджтаун».

Швейцар с золотыми галунами выглядел по меньшей мере командующим флотом. Он распахнул передо мной огромную дверь, инкрустированную бронзой, при этом на его невозмутимом аристократическом лице не двинулся ни один мускул, так что я не поняла, одобрил ли он мой наряд. Между прочим, вполне приличный костюм – черное открытое платье, а к нему черный же отлично сидящий жакет. И макияж поярче. Что называется, не хуже людей.

Иннокентий с Анютой встретились мне в лифте, собаченция нахально наступила своей лапищей на лакированную лодочку. Я щелкнула ее по носу, она в ответ показала клыки. Хозяин призвал ее к порядку, но как-то неуверенно. Он так удивился, увидев меня в приличном виде, что даже изменил своим привычкам и поинтересовался, куда это я направляюсь. Я сказала, что по делу. Анюта насмешливо фыркнула.

Войдя в холл клуба, я почувствовала себя Золушкой на королевском балу. Настроение понизилось до нуля, комплексы оживились. Огромное помещение было отделано разными сортами мрамора и сверкало бесчисленными зеркалами, в которых отражалась моя жалкая, совершенно непредставительная особа. Макияж при таком освещении казался слишком ярким и дешевым, а костюм был сшит из половой тряпки.

По углам холла стояли резные двухметровые статуи нарядных персов в роскошных кафтанах и тюрбанах, поддерживающие массивные бронзовые светильники. С потолка свисала хрустальная люстра, формой отдаленно напоминающая старинный парусник. Причем в натуральную величину.

– Вы приглашены? – раздался у меня над самым ухом вкрадчивый голос.

Я вздрогнула и обернулась.

Рядом со мной стоял, слегка склонившись, мужчина во фраке, с несколько вопросительным выражением лица.

Если швейцар был похож на адмирала, то этот тип тянул никак не меньше, чем на английского лорда или на худой конец на премьер-министра Голландии.

– Да, меня пригласила Нора… то есть Элеонора Васильевна Сухарева…

– Благодарю вас. – Премьер-министр расцвел, как будто я подарила ему старинный персидский ковер или подлинник Рембрандта для его новой резиденции. – Элеонора Васильевна уже прибыла! Она находится в Красной гостиной. Позвольте проводить вас к ней…

Я позволила.

Мы прошли несколько комнат, или залов, или гостиных – не знаю, как назывались все эти помещения, могу только сказать, что они подавляли меня своей роскошью. Одна комната была отделана в мавританском стиле – ажурная резьба стен, многочисленные низенькие диванчики, инкрустированные столики и зеркала, зеркала… Другая, напротив, напоминала о строгом изяществе готики, третья казалась будуаром французской графини…

Людей здесь было немного – за одним или двумя столами играли в карты да несколько наблюдателей следили за игрой, потягивая разноцветные коктейли.

Наконец мой провожатый распахнул передо мной высокие двери, отделанные бронзой, и мы оказались в комнате, которая, несомненно, и была той самой Красной гостиной. В этом можно было нисколько не сомневаться, поскольку ее стены от пола до потолка были затянуты темно-красным муаровым шелком.

Таким же шелком были обиты несколько диванчиков, стоявших возле стен, и дюжина стульев.

За круглым белым столом шла игра.

Игроки были удивительно серьезны, и я даже не сразу узнала их, хотя трое из них были мне знакомы.

Это были Нора, очень элегантная и моложавая, в длинном открытом платье из переливчатого бледно-зеленого шелка, ее муж Вячеслав и Сурен Степанович.

Мужчин тоже трудно было узнать.

Во время отпуска я видела их в основном в черных изопреновых гидрокостюмах, согнувшимися под тяжестью кислородных баллонов, а сейчас они выглядели, как персонажи светской хроники. Впрочем, Вячеслав был просто в темном, хорошо сшитом костюме, но вот на Сурене Степановиче был самый настоящий смокинг, облегавший его, как вторая кожа.

Однако еще больший интерес вызывала девушка, по-видимому, игравшая с ним в паре.