Свердлов. Оккультные корни Октябрьской революции

Противоречия сразу выплеснулись наружу. Левые эсеры потребовали переизбрать мандатную комиссию на паритетных началах и проверить представительство, так как коммунисты, по их данным, протащили на съезд больше делегатов, чем имели на это право (773 из 1164). Съезд превратился во взаимную ругань. Вел его, как обычно, Свердлов. Как обычно, ловко дирижировал ходом мероприятия. Требования о мандатной комиссии ловко обошел. А в ответ на все претензии по политике предложил проголосовать проект резолюции, сводившей все к «благу Советской республики» и гласивший: «…Благо Советской республики есть высший закон. Кто этому благу противится, тот должен быть стерт с лица земли». И попробуй возрази. Значит, ты против блага? Левые эсеры за такую резолюцию голосовать вообще не стали, покинули заседание.

На следующий день ругань продолжилась. Левые эсеры называли коммунистов «палачами», «извергами». Ленин отвечал тоже во враждебных тонах. Назвал их партию окончательно погибшей, провокаторами, единомышленниками Керенского и Савинкова. И резанул: «Предыдущий оратор говорил о ссоре с большевиками, а я отвечу: нет, товарищи, это не ссора, это действительный бесповоротный разрыв».

А 6 июля был убит Мирбах. Убийцы, сотрудники ВЧК Блюмкин и Андреев, для встречи с ним предъявили мандаты за подписью Дзержинского и с печатью ВЧК, хранившейся у товарища (заместителя) председателя ВЧК левого эсера Александровича. И сработали не очень чисто. Когда немецкий военный атташе лейтенант Мюллер открыл огонь из револьвера, Блюмкин и Андреев бежали, забыв документы на столе.

Узнав об убийстве, в посольство приехал Дзержинский, чтобы лично вести расследование. Он объявил свою подпись на мандатах поддельной и тотчас забрал их в качестве «вещественного доказательства». После чего сообщил Карахану, сопровождавшему его от наркомата иностранных дел, что восстал полк ВЧК под командованием Попова. Хотя откуда он это узнал, непонятно. Кроме того, Дзержинский почему-то сделал вывод, что убийца Блюмкин наверняка прячется в восставшем полку. И уехал его арестовывать в Покровские казармы. В сопровождении всего трех чекистов. В восставший полк!

Мятежники Дзержинского самого арестовали. По крайней мере, по официальной версии. Но вел себя полк Попова весьма странно. К нему присоединилась часть полка им. 1 Марта, всего силы составляли 1800 штыков, 80 сабель, 4 броневика и 8 орудий. У большевиков в Москве было 720 штыков, 4 броневика и 12 орудий. Но вместо того, чтобы воспользоваться внезапностью и почти троекратным перевесом, атаковать и победить, мятежники «бунтовали»… сидя в казармах. Откуда-то у них появилось большое количество спирта, и основная масса «восставших» солдат загудела очень круто. А все активные действия вели небольшие группы. Одна их них захватила здание ВЧК, оказавшееся почти без охраны. Но захватила ненадолго. Арестовала Лациса и ушла. Также были арестованы нарком почт Подбельский и председатель Моссовета Смидович. Другая группа захватила телеграф. Откуда стала рассылать по стране обращение, объявившее левых эсеров правящей партией. Но никаких призывов к свержению большевиков на местах, никаких требований поддержать восставших в обращении не было. Только предписывалось не принимать распоряжений за подписью Ленина и Свердлова.

А руководство левоэсеровской партии повело себя еще более странно. Вместо того, чтобы возглавить выступление, оно о восстании как бы и не подозревало! Спокойно… отправилось на съезд. В полном составе. И дало себя поймать в элементарную ловушку. Устроил ее Свердлов. По официальной версии, он никаких сведений о подготовке мятежа не имел, но «почуял» нечто неладное. И загодя принял меры предосторожности. Подтянул к Большому театру броневики и машины с пулеметами своего автобоевого отряда ВЦИК, латышей из охраны Кремля. Вооружил слушателей своих курсов инструкторов ВЦИК.

На заседание 6 июля Ленин, вроде бы, запаздывал. И Свердлов сам — как пишут, узнав о мятеже — молниеносно провернул операцию. Объявил заседание по фракциям. Левые эсеры — в фойе театра, а большевики — на Малой Дмитровке, в школе инструкторов ВЦИК. Все двери были заблаговременно заперты, выход остался только один, через оркестровую яму. Там дежурила верная свердловская помощница Глафира Окулова (Теодорович), давая указание пропускать лишь тех, кто предъявлял карточку члена большевистской фракции. А с левоэсеровскими карточками вежливо заворачивали. Вам, мол, товарищ, выходить не надо, ваша фракция остается в театре.

После чего свердловские «спецназовцы», развернув пулеметы, мгновенно обезоружили и сменили охрану. Не лево-эсеровскую, а обычную красноармейскую, не знающую и не понимающую, что к чему. А дальше вдруг открылись двери фойе, где заседала фракция Спиридоновой. В дверях — вооруженные люди. Объявившие фракцию арестованной. 353 делегата, в том числе весь ЦК левых эсеров, оказались в заложниках.