Свердловск, 1976

Простенькая песня I Do I Do I Do I Do I Do, но её сложно хорошо сыграть. Как они переходят с припева на куплет, не только не теряя энергетику, а даже прибавив ощутимо накала. У нас не получается. Пытаемся сделать запись. Первая подложка всех устраивает, а при наложении вокала — провал.

Для чего нам перепевать, а тем более записывать прошлогодний хит? Учимся работать в студии. АББА — шикарные учителя. Феноменальные. Планку качества поп — музыки они задрали так высоко, что даже спустя тридцать — сорок лет до них дано дотянуться единицам, и то, встав на цыпочки. Вырасти до такого уровня им помогла студия. После победы на Евровидении группа стала для слушателей героями одного хита и публика на их концерты не пошла. Шведам часто приходилось выступать в полупустых залах. В Гамбурге и Мюнхене билеты на концерты бесплатно раздавали на улице прохожим, концерты в Цюрихе и Дюссельдорфе были отменены совсем. Этот провал надолго отбил у музыкантов желание гастролировать. Группа засела в студии. Вместо гастрольной деятельности они сделали основной упор на участие в телепрограммах и съёмках видеоклипов. Только после долгой и кропотливой работы появилась та АББА, которую мы знаем. Триста семьдесят пять миллионов проданных пластинок за шесть лет — этот рекорд никому не превзойти.

Прослушали ещё раз нашу запись. Сыграно и спето всё правильно, а песня не та, не заводит.

— Парни, перерыв, покурите минут десять, — Алексей выпроваживает всех из репетеционной, а сам с девочками идёт к пианино. Ага, вот он что сообразил. Голоса у наших девчонок высокие, молодые. Бенни и Бьорн заставляли своих жён петь на пределе их верхнего диапазона, создавая дополнительное напряжение, а наши девочки могут петь выше.

Песня получилась! Стоило поднять тональность на полтора тона и мы услышали то, чего нам так не хватало — драйв и энергетику.

Хорошая школа — запись. Никому объяснять ничего не надо — сами слышат. Ударник чешет голову и поглядывает на свою Трову. Плохо звучат и барабаны и железо. Это мы ещё на записи вытянули из них всё что можно, выставив шесть микрофонов только на одну «кухню», как называют музыканты ударную установку. На бочке стоят сразу два микрофона — один снимает сочный шлепок с пластика, второй работает на «мясо», улавливая основной звук.

Следующая песня — Парусник. Николай сияет от счастья. Наверняка не раз перепишет свою песню на кассеты и раздаст всем знакомым. Инструментальную часть мы записали сразу с предыдущей вещью, чтобы не перестраивать аппаратуру дважды. Пишем в два приёма — сначала инструментальные партии на один магнитофон, а потом на неё накладываем вокал, записывая его наложением на первую фонограмму.

С четвертого раза получается вполне прилично. Дважды переписывали из-за меня. Один раз слово «проглотил», а второй — взял неправильно дыхание, вдохнув перед самым микрофоном. Третий дубль испортили девочки, опоздав вступить в аккорд на припеве. На всякий случай пишем ещё один дубль — Алексей требует от меня более разборчивой дикции. К всеобщему удивлению всё получается с первого раза. Все спели чисто и правильно. Всё-таки насколько запись дисциплинирует и позволяет лучше понять собственное же исполнение, услышать его со стороны.

Слушаем ещё раз. Все довольны, особенно девушки. Сегодня они поняли свой потенциал. Спели обе просто здорово. Оказывается, мы вполне приличный ансамбль, способный выступать не только на танцах. Понятно, что студия у нас так себе, одно название, и инструменты не самые лучшие, но результат мы выдали вполне достойный.

Бегу на завод. Очень интересно посмотреть, какие тренажёры получились.

— Сейчас их из покраски привезут и можно директору доложить, — встречает меня Силантьев приятным известием. Я осматриваю штангу. Мне нравиться, но надо бы кого-то из штангистов позвать, пусть они оценят.

— Кузьмич, а на заводе штангой никто не увлекается?

— В инструментальном есть один. Раньше даже по соревнованиям ездил. Хочешь ему показать?

— Ага, давайте позовём. Вдруг напортачили что, а так хоть он подскажет, — Кузьмич кивает и идёт к внутреннему телефону.

— Добре, хлопцы, добре, — грузный штангист осмотрел готовую штангу и потягал её прямым и обратным хватом, — Получше многого будем, с чем заниматься приходилось, но есть и недоделки. Замок лучше с кнопкой делать, а если гайкой хотите оставить, то диаметр надо побольше и выемки под пальцы должны быть. Теперь по грифу. Для тренировок насечку такую глубокую не надо. Руки смозолишь. А вот гантели ладные вышли, такие и себе бы купил.

Виновато развожу руки. Вот тебе и простенькая штанга, казалось бы…

В цех заезжает электрокара. Привезли первый тренажёр. Вполне прилично выглядит и сварные швы ровненькие, хорошо зачищены. Всё выкрашено в белый цвет, блестит. Помогаю установить блоки и прикрутить сиденье. Вокруг потихоньку собираются любопытные. Штангист одобрительно похлопывает по сидушке, трясёт саму станину, проверяя на прочность.

— Это когда мы такие делать будем? — спрашивает он, — Я своим в клубе расскажу, они враз такой станок закажут.