Свердловск, 1976

— Твоя сестрёнка ко мне к двенадцати собиралась. Ей причёску надо сделать, но будет лучше, если мы её на машине заберём.

— Неужели успели эльфийское платье сшить? — притворно удивляюсь я. как будто не слышал ни разу их телефонных разговоров. На самом деле я рад. что две самые близкие мне девчонки смогли подружиться, невзирая на разницу в возрасте.

— Думаю, от просмотра его демонстрации тебе не отвертеться. Так что готовься ахать и хвалить. — улыбается моё солнышко.

Я подтягиваю жену за поясок её пушистого халатика и усаживаю к себе на колени. Вот они. мои минуты личного счастья. Держава может подождать.

«Овсянка, сэр» — вспоминается мне классика, когда я сажусь за завтрак. Ем. стараясь не морщиться. Почему-то среди «полезной» еды встречается мало вкусной. Благодарно бегу к зазвонившему телефону, последние ложки каши в меня уже просто не лезли.

— Павел, здравствуй. Михаил Натанович тебя беспокоит, если помнишь такого, уже совсем не старого человека.

— Как поживает ваш радикулит? — улыбаюсь я на толстый намёк профессора.

— Так же. как и моя язва. Если они живы, то уехали далеко и живут там сами по себе. Мне совсем не звонят и письма не пишут. Клара каждое утро так машет руками, что таки простудилась. Собственно, о ней и разговор. Она тут у закадычной подружки была, которая отмечала десятую годовщину своего сорокалетия. Так вы только представьте, как они меня на свой девичник вызвали и совсем чуть было не превратили в плюшевого медвежонка. Каждой надо было мою причёску исследовать тактильно. Теперь моя Кларочка сама выкопала яму своему счастью, а у нас пять заказов, и про один из них я буду портить себе нервы, разговаривая с вами. Иначе мне сегодня к вечеру сделают скандал.

— Исключительно из осторожности, чтобы точно ничего не поморозить, я до вас доберусь часа через три-четыре. — прикинул я наши планы и время, когда жена сможет меня довезти до института.

— Что же вы такое говорите? Я прямо сейчас свою машину к вам пошлю, — всполошился профессор, сообразив, что я волнуюсь за эликсир. На самом деле, как повлияет охлаждение на его свойства, кто знает.

— Сейчас не стоит, а вот через час было бы замечательно, — я прикинул свои запасы. Профессору можно отлить семь порций, снабдив их для декорации уже отработавшим корнем женьшеня. Заодно и предупредить, чтобы раньше, чем через полтора месяца на пополнение не рассчитывал. У меня останется «трошки для себе». На подарки и на неприкосновенный запас.

Я налил необходимое количество в литровую лабораторную бутыль, с притертой стеклянной пробкой, и затолкал туда один из корней женьшеня, выбрав его по наиболее забавной форме. Вид корешка подружкам профессорской жены должен понравиться — этакий трёхногий человечек, где средняя нога чуть короче остальных. Немного подумав, обмотал ёмкость большим шерстяным шарфом и из пледа устроил в сумке утеплённое гнездо для получившегося свёртка. Теперь точно довезу своё снадобье в тепле.

Ладно, с этим решил. Теперь надо машину сбегать завести и под подъезд перегнать.

— Михаил Натанович, вы уж постарайтесь, спектакль какой-нибудь на полчаса для клиентов сыграйте. Хотя бы там давление померьте пару раз. или ещё чего. И повторно акцентирую — никому не давать уносить эликсир с собой!

— Боитесь, что секрет ваш разгадают? — покрутил профессор ладонями бутыль, стоящую перед ним на столе.

— Нет, этого абсолютно не боюсь. Просто не хочется, чтобы не в те руки, точнее, не в то горло омоложение попало. Для женщин постбальзаковского возраста — нет проблем, а вот для партийной номенклатуры — ни в коем случае. Мозги мой эликсир не лечит. Так что помолодевший маразматик — это совсем не тот результат, о котором мы оба мечтаем.

— Вы про НЕГО намекаете? — трагическим шёпотом поинтересовался профессор, взмахнув на секунду указательным пальцем в потолок.

— В первую очередь, — отрезал я, не снижая голос, — Да. были руководители, и наверно ещё будут, которые наносили своими действиями вред стране. Вот только и бездействием можно вредить ничуть не хуже. Особенно, если при этом управлять вместо Вождя рвутся твердолобые дилетанты. Для них мифическая верность коммунизму важнее, чем деловые качества.

— Вот и пусть верных расставляют. Вам-то что?

— Тупые они. Только и умеют, что деньги тратить, да врагов искать. Сохранить что-то может и сохранят, а вот развить никогда не сумеют. А у нас сейчас не тот исторический период. Мирное противостояние — это та же война, только экономическая. Захватывать можно не только территории, но и рынки сбыта для своей продукции, и ещё неизвестно, что эффективнее. Мне надо, чтобы против каждого их Форда или Сони встали не десяток дивизий в сто тысяч человек, которые лишь деньги расходуют, а такой же ГАЗ или ВЭФ, с изделиями не хуже, чем у капиталистов.

— Без армии мы никто. — вскинулся профессор.