Сверкающее Колесо

— Нисколько… Но если вы позволите, мы оставим этот вопрос до вечера… Возьмите это кресло, прошу вас.

Префект сел против доктора.

— Послушайте, — сказал доктор, — я сегодня хотел видеть не ученого спирита Торпена, а префекта полиции Торпена.

— Вы мне расскажете?

— Я расскажу про свое путешествие и вам, и всем вашим друзьям, когда соберутся… Сегодня же я хотел попросить вас помочь мне довести до конца начатое дело..

— И вам понадобился префект полиции? — улыбнулся Торпен.

— Префект полиции, именно. Вот. Мне нужно достать четыре человеческих тела, только что умершие особою смертью, с неповрежденными главными органами. Лучше всего найти бы задохнувшихся или утонувших, недолго пробывших в воде. А в сегодняшней хронике вечерних газета я нашел несколько смертных случаев очень подходящих. Не угодно ли вам взглянуть вот на эти заметки, которые я отчеркнул синим карандашом? Вот молодая женщина, работница, говорят — красавица, сирота, убившая себя угаром, потому что женился ее любовник… Мне нужно бы ее тело, чтобы воплотить душу Лоллы Мендес…

— Так! Так! — бормотал в замешательстве Торпен.

— А вот, — продолжал невозмутимый доктор, — неизвестный молодой человек, катаясь на лодке в Сен-Клу, нечаянно утонул… Его почти сейчас же вытащили. Труп положили у трактирщика на берегу, чтобы опознать… В карманах не найдено никаких документов. Этот труп мне нужен, чтобы воплотить душу Поля Сиврака.

— Это можно, очень можно, — шептал Торпен.

— Возьмите теперь вот эту газету, — сказал доктор с чуть заметною лукавою улыбкой. — Вот посмотрите! Итальянец, рабочий, не имеющий во Франции родни, вследствие безработицы зашел вчера в меблированные комнаты Планша и покончил с собою очень странно. Утром его нашли висящим на гвозде под потолком, в коридоре, с газовым рожком во рту. Приглашенный сейчас же врач установил, что смерть произошла не от повешения, а от удушения светильным газом. Тело перевезено в госпиталь Биша, а вскрытие будет только завтра. Я думаю, в него всего удобнее было бы вселить душу Франциско.

— Да, да, — бормотал Торпен, стараясь овладеть собою. — Да, да… Итальянец… Франциско — испанец… Очень, очень подходит…

— Благодарю, — сказал с тонкой усмешкой доктор. — Теперь мне остается только пристроить душу Артура Брэда. Для него я кажется тоже нашел подходящее… В одной из этих газет я прочитал подробности странного дела, которое вот уже пять дней волнует весь Париж.

— Дело в гостинице Фультон?

— Вы мне позволите резюмировать то, что я прочел?

— Я это дело знаю в подробностях, но не отказался бы услышать ваше резюме.

— Так вот. Шесть дней тому назад, в 7 часов вечера, один англичанин, толстый и короткий, — великолепный для Брэда, не правда ли?..

— Почему? — спросил префект.

— Потому что Брэд толстый и короткий.

— Аа!..

— Ну, так повторяю. Шесть дней назад, в 7 часов вечера, один англичанин с вокзала подъехал к гостинице на улице Мира. Спросил большую комнату и велел перенести туда из экипажа пять тяжелых чемоданов. Персонал гостиницы заметил на нем великолепные часы, с толстой золотой цепочкой, массивные перстни с бриллиантами, драгоценную булавку в галстуке. Он заказал дорогой обед с шампанским и послал купить ящик самых лучших сигар из специального склада близ Оперы. На уплату дал тысячефранковый билет и подарил слуге целый луи на чай. Словом, этот англичанин показался служащим гостиницы колоссальным богачом. Любопытная прислуга посмотрела в книгу для приезжающих, где он расписался: Эдуард Пинтинг, Претория. Верно это?

— Совершенно верно.

— И вот на другое утро г-н Пинтинг не вышел из своего номера. Не появился и в полдень. В 4 часа начали беспокоиться. В 5 часов управляющий гостиницы тщетно стучался в номер. В 5 с четвертью позвали полицию и выломали дверь. Англичанина нашли лежащим на постели в одной рубашке и мертвым. Врач определил смерть от хлороформа. Золотая цепочка, часы, бриллианты, портфель вероятно набитый деньгами — все исчезло. На ковре валялись раскрытые пустые чемоданы. Наконец окно, выходящее на улицу Мира, было открыто, и на подоконнике заметили стертую полосу, как будто от трения веревки. Вот и все.

— Это все, что узнали, действительно, — сказал Торпен. — Дознание ничего не выяснило. Из Претории нам сообщили каблированной депешей, что никакого Эдуарда Пинтинга там не знали. На чемоданах были наклеены багажные билеты из Гавра; а в Гавре разыскали только чиновника, который отправлял чемоданы в Париж… И больше ничего.

— Хорошо! — сказал доктор. — Теперь слушайте меня.

— Я вас слушаю! — вытянул голову Торпен.

— Уголовная сторона дела меня не касается. Да и мне сдается, что вы никогда не поймаете таинственного убийцу, потому что у вас нет никаких следов. Но дело не в том.

Меня вот что занимает: что труп Эдуарда Пинтинга великолепно подходит для Артура Брэда. Господин Торпен, дайте мне этот труп.

— Да Господи! — привскочил префект, — он же не принадлежит мне!

— Я это знаю.

— Он в морге; его там сохраняют от разложения, пока дело выяснится…

— Очевидно.

— Мне совершенно невозможно взять этот труп из Морга.

— Хорошо!