Сверкающее Колесо

Взволнованный капитан Мендес поднялся, сделал шаг вперед и стал неподвижно, не спуская глаз с искры, колеблющейся над трупом девушки.

Ахмед-бей начал заклинание и пассы; голос его все возвышался и замер в долгом раздирающем крике. Тогда искра блеснула ярче, перелетела, покачалась с секунду над губами покойницы и вдруг исчезла.

Все привстали с диванов, тяжело дыша. Стало видно, как бледное молодое лицо порозовело, грудь тихо поднялась и опустилась…

— Лолла! — заговорил прерывающимся голосом капитан. — Лолла Мендес, слышите вы меня?

— Слышу… — вздохнула девушка.

— Лолла! — перебил доктор, — помните вы о планете Меркурий?

— Помню… О!.. Какой ужас!..

И страдание исказило прекрасное лицо.

— Лолла! — опять сказал доктор. — Я пожелал, чтобы ваша душа вернулась на землю…

— Разве это возможно?.. — простонала спящая.

— Это совершилось! Вы теперь спите, сейчас вы проснетесь. Но у вас будут лицо и тело не те, какие были прежде.

— Ах! — вздохнула спящая. — Как это может быть?

— Все вам будет объяснено… Ну, слушайте меня хорошенько!

— Я слушаю..

— Вы увидите перед собою, проснувшись, капитана Хозе Мендес.

— Отца!..

Сдавленное рыдание послышалось в торжественной тишине, наступившей за восклицанием молодой девушки: капитан Хозе Мендес плакал.

— Да, вашего отца, — продолжал Ахмед-бей.

Помолчав, он прибавил:

— А теперь, Лолла, я вам приказываю помнить все, что я вам сказал.

— Я буду помнить.

— Хорошо. Сейчас я вас разбужу.

Повернувшись к присутствующим, он заметил шепотом:

— Я теперь уверен, что волнение, когда она проснется, не причинит ей никакого вреда.

Протянув руки, он стал делать магические пассы. Лолла Мендес открыла глаза, расширенные, изумленные, полные еще загробной тайны.

— Встаньте, Лолла! — мягко приказал Ахмед-бей.

Молодая девушка села на край стола и обвела всех нерешительным взглядом.

— Лолла! Лолла! — закричал капитан.

Воскресшая спрыгнула на пол и в слезах бросилась к отцу.

Пока они обнимались, переживая точно сон, Ахмед-бей тихонько отвел их к выходу на мраморную лестницу. Там ждали Ра-Кобра и двое слуг. По приказанию хозяина они почтительно проводили отца с дочерью вверх по лестнице и ввели в маленькую комнату. Там их оставили одних, для того чтобы капитан, наученный Ахмед-беем, осторожно объяснил ей, каким рядом чудес она очутилась на земле и в чужом теле.

ГЛАВА IV, которая и без андропластии заканчивается долгожданною свадьбой

Когда прошло первое возбуждение, то по знаку доктора Торпен с друзьями и Артур Брэд опять уселись на диванах.

И тут же Ахмед-бей воплотил душу Поля Сиврака в тело, одетое в сюртук, а душу Франциско — в другое, одетое в пиджачную пару.

Зрители этой невероятной сцены находились в неописуемом состоянии духа: разум отказывался верить реальности факта, а чувства не позволяли сомневаться. В конце концов разуму пришлось склониться перед очевидностью, когда Поль Сиврак и Франциско заговорили!

Несколько минут было достаточно Полю и Франциско, чтобы отдать себе отчет в случившемся. Они припомнили свое развоплощение на Меркурии и были весьма довольны, когда Ахмед-бей, представив их, рассказал в нескольких словах, откуда взялись их теперешние тела и тело Артура Брэда; рассказал также о трогательном перевоплощении Лоллы.

Он закончил так:

— Я выбрал самые лучшие «рубища», какие только мог, и для вас, г-н Сиврак, и для вас, Франциско. Но если вам ваши новые лица не нравятся, я вам переделаю их на прежний лад.

— Как? — спросил Поль Сиврак.

Доктор объяснил операцию андропластии.

— Нет! — сказал Поль. — Я достаточно нагляделся необыкновенных вещей. Мне хочется пережить мою простую жизнь человека так, как все живут. Вся семья моя состоит из брата и сестры: я им расскажу все, а они меня и в новом виде будут любить так же, как любили в прежнем… Впрочем, однако есть одна особа, которой лучше решить этот вопрос: если мое лицо ей не нравится, тогда надо будет обратиться к андропластии, доктор… Нет-ли у вас здесь зеркала? Я бы с удовольствием познакомился с самим собою… прежде, чем просить вас представить меня госпоже Мендес.

Доктор, засмеявшись, отвел Сиврака в гардеробную и оставил там.

— А вы, Франциско? — спросил он, когда вошел.

— Я, сударь, прежде был такой страшный, что всякая перемена мне на пользу. Я оставлю себе новое лицо, какое бы оно ни было… А насчет тела, — я вижу, что оно лучше сделано, чем то, которое мне дала бедная мать… Мускулы, может, и не так крепки, ну, да хорошая пища и работа поправят дело… Меркурий — плохое житье для испанца и для христианина… А вот, если не обеспокою, нельзя ли мне взглянуть на капитана и на сеньориту? Сеньората-то такая же красивая осталась, как прежде?

— Кажется, что да, Франциско. Впрочем, вы сами увидите…

В это время из гардеробной показался Поль.

— Ну, что, господин Сиврак, — спросил Ахмед-бей, — нравится вам ваш портрет?

— Он мне нравится, доктор, большое вам спасибо. Только я сбрею усы и иначе остригусь…

— Значит не нужно андропластии?

— Нет, совсем не нужно!

— И Франциско не желает ее.