Сверкающий купол

- Да, это трагично, - сказал Эл Макки, заметив табличку на столе с ее именем - Тиффани Чарльз - и вспомнив, что ее телефон записан в рапорте Шульца и Саймона.

- Ну, наверное, такова жизнь, - сказала Тиффани Чарльз в то время как Мартин Уэлборн оглядывал довольно скромную приемную, увешанную фотографиями ныне покойных и здравствующих Сент Клеров - больших и маленьких студийных боссов.

Тиффани Чарльз вынула из ящика стола инкрустированную драгоценными камнями шкатулочку, проглотила две таблетки успокоительного, запила их минеральной водой и сказала:

- Я могу придумать только одну еще более печальную вещь: это если из тротуара на бульваре Голливуд выломают вашу звезду.

Эта мысль заставила ее содрогнуться, но она представила себе двух огромных, потных рабочих, сексуально разламывающих кирками асфальт, и немного пришла в себя. Тогда она обратила внимание, что удлиненные печальные глаза Мартина Уэлборна становились чувственными, когда он смотрел прямо в глаза. Он был не очень старым - примерно такого же возраста, как папа Тиффани Чарльз, что само по себе уже возбуждало. И он был довольно рослым парнем с красивым телом. Интересно поглядеть на его ягодицы. Тиффани Чарльз испытывала слабость к моложавым пожилым мужчинам, таким как этот, и к огромным потным животным, которые действовали напрямую и никаких тебе заигрываний. Это ей напомнило о деле:

- А что случилось с другими двумя детективами? Их не ранили, не убили?

- Детективов ранят только в кино, - сказал Мартин Уэлборн, и его мальчишеская улыбка заставила Тиффани Чарльз почти позабыть больших потных животных.

- Кто вам делает зубы? - спросила она. - Они у вас великолепные.

- Господь бог, - сказал Мартин Уэлборн.

- Вы хотите сказать, что у вас настоящие зубы?

- Да.

- О-о! - сказала Тиффани Чарльз, разрывая сердце Элу Макки.

- Вернемся к покойному мистеру Сент Клеру, - сказал Эл Макки воплощение долга.

- Ну что же, - философски сказала Тиффани Чарльз, - нельзя же все время думать о прошлом. Мистеру Сент Клеру это бы не понравилось. Он говорил, что о тебе судят по твоей последней вечеринке.

Что было одним из последних прощальных слов Найджелу Сент Клеру в этом кабинете.

Когда их пропустили во внутренний офис преемника Найджела Сент Клера, Германа Сент Клера Третьего, двадцатипятилетнего выпускника Лос-анджелесского университета, имеющего множество мохнатых и длинных рук, он диктовал письмо своей стенографистке, Джильде Латур. Готовься не к стенографии, а к стено-графии и голо-графии, говорили ей, этот помоложе своего дяди Найджела.

Но одевались они одинаково. Между прочим, Герман Сент Клер одевался почти как Мартин Уэлборн. Он был похож на биржевого маклера из Пасадины. И у него был загар. Не тот поддельный загар от кварцевой лампы. Не тот, каким представляет себе остальная часть земного шара загар калифорнийский, а загар, о котором и не мечтал даже Джордж Гамильтон. У него был загар сильнее, чем получается, когда держишь у лица рефлектор, сидя на краю бассейна в самых верхних поместьях Трусдейл Истейтс, единственного места в Беверли Хиллз, где можно загореть по-настоящему. В дни немых фильмов Настоящие Удачники задумали отгородить Беверли Хиллз Великой стеной, но их планы сорвала остальная часть населения. Теперь из-за столпотворения проехать в Беверли Хиллз труднее, чем в центр Лос-Анджелеса, и только на вершине холма можно убежать от смога, который разъедает легкие, обжигает глаза и срывает больше игр в теннис, чем тысяча телефонных звонков от импресарио. И теперь давняя идея Великой стены не кажется такой сумасбродной. Почему так называемые лидеры общин всегда не слушают Настоящих Удачников до тех пор, пока не становится слишком поздно? Настоящие Удачники все время их предупреждали: Вьетнам, Тримайл Айленд. А Рональд Рейган? Он не мог попасть в "Браун Дерби", когда туда еще наведывались настоящие кинозвезды. Если бы они набрали кирпичей и сложили Великую стену, можно бы было хорошо загореть и на Беверли Хиллз, не забираясь на самую вершину, как вонючий калифорнийский кондор.

- Отдохни, Джильда, - сказал Герман Третий стенографистке.

Эл Макки не поверил своим глазам: в ней росту по меньшей мере девять с половиной футов, и она умеет писать письма? Страна чудес!

И офис был получше. Куча европейского антиквариата (здесь его называли восстановленная мебель), фотографии Германа Третьего с кинозвездами и государственными деятелями, несколько оригиналов рекламы картин, выпущенных студией и ставших киноклассикой, и целый лес раскидистых папоротников, бросающих таинственную тень на скульптурный подбородок Германа Третьего.

У могуленка было костоломное рукопожатие.

- Рад познакомиться. - Он радостно улыбался, заставив Эла Макки подумать, кто делает его зубы.

- Мы сожалеем, что вынуждены вновь задавать вам вопросы, - сказал Эл Макки, когда обоих детективов подтолкнули к восьмифутовой софе из мягкой серо-стальной кожи, напротив которой стояли два журнальных столика, сплошь покрытые киножурналами.