Сверх отпущенного срока

— Так-то.

— Светлана Валерьевна просила узнать, почему ты на ее звонки не ответил. Она час назад тебе дважды звонила.

— В душе был. Кстати, а где мой телефон?

Теперь уже вдвоем обошли все апартаменты Потапова. Герман Владимирович даже звонил, чтобы аппарат скорее отыскался. Нашелся он в гардеробной. После чего главный телохранитель оценил то, что было на Алексее:

— Ты, как всегда, элегантен, Максим Михайлович. Только с парфюмом чуть-чуть переборщил. А вообще, твоя жена просила меня узнать, не могли бы вы поужинать сегодня вместе.

— Я никуда не поеду, — поспешил отказаться Дальский.

— Поужинать здесь, в доме, на первом этаже.

И Алексей понял, что отказаться нельзя. Зачем усугублять и без того натянутые отношения между супругами? Тем более… что есть действительно хочется.

Светлана Валерьевна ожидала его в комнате с ореховыми панелями на стенах. Она сидела за столом, на котором стояли закуски и бутылки. При появлении хозяина девушка-горничная, кажется, та самая, что тащила пылесос, зажгла свечи на столе и тихо удалилась, не забыв отключить электрический свет. Огонь свечей, отражаясь, плясал в хрустале. Темно-серебристое платье хозяйки переливалось перламутровыми блестками.

— Весьма романтично, — заметил Дальский, опускаясь на стул за противоположным краем стола, где было сервировано для него.

— Ты без пластыря на носу, — откликнулась Светлана. — Или мне кажется?

Алексей снял очки и потрогал пальцем переносицу: так и есть, он забыл прилепить дурацкую полоску.

— Все уже прошло, даже шрама не осталось.

— Налей мне вина, — сменила тему Светлана.

Дальский поднялся, взял в руки бутылку красного французского вина, подошел и наполнил бокал, стоящий перед женой Потапова. При этом отметил, что на ней колье и серьги с крупными синими сапфирами. Потом хотел вернуться к своему краю стола, чтобы налить и себе.

— Оставь мне вино, — попросила чужая женщина. — А ты пей свой любимый виски.

Он поставил бутылку на стол. Посмотрел на виски, но взял коньяк в хрустальном графине.

— Сегодня ровно восемнадцать лет… — Светлана усмехнулась. — Ровно восемнадцать лет, как ты сделал мне предложение. Но сегодня ты об этом забыл.

— Я не забыл, — соврал Алексей, — просто не думал, что ты захочешь видеть меня.

Сидящая напротив женщина промолчала. А потом выпила вино, делая мелкие глотки.

Дальский наполнил рюмку темным золотом, пригубил, чтобы почувствовать, как коньяк разогревает десны, а потом осушил рюмку залпом.

Светлана Валерьевна смотрела на него неотрывно, а он не нашелся, что сказать, и потому ляпнул:

— Сегодня акции «Росинтерна» выросли на три процента.

— А-а, — отмахнулась жена Потапова, — завтра упадут на десять. Что с того? Ты помнишь тот день?

Она спешила произнести эту главную фразу.

Алексей кивнул и после паузы сказал негромко:

— Помню. Я приехал из Карелии, привез матери убитого мною дикого гуся, думая, что и чувство мое такое же ощипанное, а получилось…

Только сейчас Дальский заметил, что Светлана Валерьевна красива. Но почему он заметил это лишь сейчас? Не потому ли, что дал себе, да и не только себе, слово — не приближаться к чужой жене? Даже не приближаться, но и вообще не подходить. А может, заметил, только когда Светлана посмотрела на него грустными глазами и улыбнулась чуть-чуть… едва-едва…

Она старше его, Дальского, на четыре года, то есть ей сорок, но выглядит едва ли на тридцать. У нее пепельные волосы и стройная фигура, чем-то жена Потапова напоминает Нину…

— Я тогда смотрела в окно и видела, как ты бежишь через проспект Полярных Зорь. Было начало октября, а снег шел вовсю. Потом ты стал перешагивать через сугроб на обочине, провалился по колено… вбежал в арку нашего дома… Я решила, что ты передумаешь и повернешь обратно. Однако раздался звонок в дверь. Я крикнула родителям, что пришел Максим Потапов. Потом добавила: «Не впускайте его!» И заплакала. Но они открыли. Ты вошел с букетом роз. Твои туфли промокли насквозь, а брючина была в снегу…

Алексей не хотел знать подробности чужой жизни и предложил:

— Давай еще выпьем!

Светлана Валерьевна взяла со стола маленький колокольчик, который до сих пор весьма удачно скрывался за вазочкой с черной икрой, и потрясла им. Тут же в столовую вошел молодой человек в белой рубашке, и жена Потапова приказала ему:

— Мне, пожалуйста, фуагра, порт салют и кусочек лотарингского пирога.

Молодой человек положил ей на тарелку паштет и сыр, а на другую пирог. После чего наполнил бокал вином.

— Что хоть пьем? — поинтересовался Дальский.

Официант выпрямился, обернулся к хозяину и ответил с небольшим поклоном:

— «Шато Петрюс» девяносто первого года. А в графине восемнадцатилетний «Реми Мартен».

«Ишь ты, как все устроила! — удивился про себя Алексей. — Восемнадцать лет назад Потапов сделал ей предложение, а сегодня и вино, и коньяк на столе, и наверняка виски тоже — все восемнадцатилетнее».

Молодой человек наполнил тарелку и перед ним, потом осторожно наклонил над рюмкой графин с коньяком. Когда он удалился, Светлана Валерьевна сказала: